Сергей Аверинцев - История Византии. Том III

В 1335 г. фессалоникский монах Матфей Властарь — современник и соотечественник Арменопула — составил компилятивный юридический сборник «Синтагму», где статьи были расположены в алфавитном порядке. Значение «Синтагмы» состоит прежде всего в том, что она представляет собой попытку соединить нормы церковного права со светским законодательством и дать в руки судей единое руководство.

К юридическим сочинениям может быть причислен и анонимный трактат «О должностных лицах Константинопольского двора и о должностях Великой церкви», ошибочно приписанный куропалату Георгию Кодину и известный как произведение Псевдо-Кодина [15] Pseudo-Kodinos. Traite des offices par J. Darkeaux. Paris, 1966. . Составленный в середине XIV в., трактат этот является одним из важнейших источников по изучению византийской администрации.

Монастырские уставы, которые в известном смысле могут быть отнесены к деловым документам, имеют для позднего периода меньшее значение, нежели для XI–XII вв. Среди поздневизантийских типиков наибольший интерес представляет устав Михаила VIII Палеолога для монастыря св. Димитрия, содержащий также автобиографию императора [16] Издан с русским переводом и комментарием: И. Троицкий. Автобиография императора Михаила Палеолога… СПб., 1885. Перепечатан с французским переводом: Н. Gregoire. Imperatoris Michaelis Palaeologi de vita sua. — Byz., XXIX–XXX, 1960, p. 447–476. .

Помимо греческих деловых и юридических документов, сохранились латинские, старофранцузские и староитальянские памятники, существенные в первую очередь для территории Пелопоннеса. Это «Ассизы Романии» — сборник правовых норм, которые применялись в основанных крестоносцами государствах [17] Изданы: G. Rесоura. Les Assises de Romanie. Paris, 1930. Английский перевод и комментарий: Р. W. Торрing. Feudal Institutions as Revealed in the Assizes of Romania. Philadelphia, 1949. См. о них: P. W. Торрing. The Formation of the Assizes of Romania. — Byz., XVII, 1944–1945. , и описи феодальных владений на захваченной крестоносцами территории [18] Cм. P. W. Topping. Le regime agraire dans le Peloponnese latin au XIVе siecle. — «L'Hellenisme contemporain», II, 10, 1956. .

Юридические памятники и деловые документы XIII–XV вв., освещающие сравнительно полно аграрные отношения этого времени, крайне бедны сведениями по истории византийского города. Правда, среди императорских жалованых грамот встречаются привилегии как иноземным купцам, так и византийским городам (Янине, Монемвасии), но эти привилегии затрагивают лишь ограниченный круг вопросов. Помимо того, мы располагаем другими источниками по истории города, однако они скудны: сохранилась, например, записная книжка за 1419–1437 гг. должностного лица Фессалоникской митрополии (быть может, Иоанна Евгеника) [19] S. Кugeas. Notizbuch eines Beamten der Metropolis in Thessalonike aus dem Anfang des XV. Jhdts. — BZ, 23, 1914/19 (1920), S. 144–163. Ср. еще В. Мошин. Византийка книга расхода из XIV века. — ЗРВИ, 8/2, 1964, 287–294. , счетные книги венецианских купцов [20] II Libro dei conti di Giacomo Badoer, ed. U. Dorini e T. Bertele. Roma, 1956. Книги Бадоэра относятся к 1436–1440 гг. Они составлены на венецианском диалекте. , живших в Константинополе накануне захвата его турками. Кое-какие сведения о ремесле и торговле может дать византийский задачник XV в. [21] Н. Нungеr, К. Vоgel. Em byzantinisches Rechenbuch des 15. Jhdts. Graz, Wien, Koln, 1963.

Сохранилось большое количество сочинений византийских историков, рассказывающих о последних столетиях существования империи. Тенденция к мемуарности византийской хронографии, наметившаяся в XI–XII вв., отчетливо чувствуется и в исторической литературе последующих столетий — авторская личность окрашивает рассказ своими индивидуальными симпатиями и антипатиями. Традиционная философия истории, искавшая причину событий в личном отношении бога к «избранному народу» — византийцам, связывавшая вторжения варваров и внутренние неурядицы с божьей карой за нечестие, теперь в некоторых сочинениях уступает место гуманистическим тенденциям — стремлению объяснить движение истории воздействием неопределенного теистического принципа — судьбы или рока [22] C. J. G. Turner. Pages from Late Byzantine Philosophy of History. — BZ, 57, 1964, S. 346–373. . Чем более плачевным становилось положение Византии, тем настойчивее обращались византийские историки мыслью к величественным картинам прошлого Эллады и Рима, наследниками которых они себя считали. Это преклонение перед далеким прошлым часто сковывает писателя, порождает мертвящий архаизм: и если мы наблюдаем попытки создать хронику на разговорном языке, то одновременно господствует пуризм, доходящий даже до того, что хронисты приводят старинные, аттические, давным давно уже вышедшие из употребления названия месяцев (причем далеко не всегда точно) [23] G. Georgiades Arnakes. The Names of the Months in the History of Georgios Pachymeres. — BNJb, 18, 1945–1949 (1960), p. 144–153. .

Последний период византийской истории неравномерно обеспечен историческими сочинениями: XIII и первая половина XIV в. описаны многими современниками, но после Иоанна Кантакузина мы долгое время не имеем ни одного значительного византийского летописца. Только падение Константинополя вызвало новый подъем византийской хронографии: крушение Византийской державы порождало обостренный интерес к изучению прошлого.

Важнейшие события византийской истории XIII в. освещены в «Хронике» Георгия Акрополита, охватывающей 1203–1261 гг. и задуманной как продолжение сочинения Никиты Хониата [24] Geоgrii Acropolitae Opera, rec. A. Heisenberg (далее — Aero p.), v. I. Lipsiae, 1903. Русский перевод: Георгий Акрополи т. Летопись. СПб., 1863. Помимо «Хроники», от Акрополита сохранились риторические сочинения, например эпитафия императору Иоанну Ватацу (Асrор., II, р. 12–29). Специальная монография об Акрополите отсутствует. О политических идеях Акрополита см. V. Valdenberg. Notes sur oraison funebre de G. Acropolite. — BZ, 30, 1929/30, p. 91–95. . Акрополит был образованным оратором и богословом; при императорском дворе в Никее, а затем и в Константинополе он занимал видное положение, ездил послом в Болгарию, Лион и Трапезунд, командовал войсками, хотя и неудачно. Он был осведомлен о византийской политике, и рассказ его, трезвый и деловой, может считаться в общем и целом достоверным.

Продолжением хроники Акрополита служит «История» Георгия Пахимера [25] Georgii Pachymerisde Michaele et Andronico Palaeologis libri XIII, rec. I. Bekker (далее — Расhуm.), v. I–II. Bonnae, 1835. Русский перевод: Георгий Пахимер. История о Михаиле и Андронике Палеологах, т. I. СПб., 1862. О точности хронологии Пахимера см. J. Verpeaux. Notes chronologiques sur leslivres II et III du De Andronico Palaeologo de Georges Pachymere. — REB, 17, 1959, p. 168–173. , где автор — после небольшого введения — повествует о царствовании двух первых Палеологов, Михаила VIII и Андроника II. Книга Пахимера завершается рассказом о событиях 1308 г. В отличие от светского чиновника Акрополита Пахимер был видным духовным лицом, и церковные интересы стоят для него на первом плане: с глубоким удовольствием входит он в обсуждение деталей богословских споров, оставляя в го же время в стороне многие существенные моменты социальной и политической жизни страны. По своим политическим взглядам Пахимер примыкал к той группе фанатичнога византийского монашества, которое относилось с резкой враждебностью к попыткам добиться церковной унии с Западом. С богословскими интересами Пахимер сочетает ложноэллинский патриотизм: он приводит бесчисленные цитаты из Гомера и сознательно архаизирует изложение. Тем не менее Пахимер, будучи современником описанных им событий, сообщает много ценных подробностей.