Сергей Аверинцев - История Византии. Том I

В соответствии с новым художественным содержанием, живопись приобрела монументальный и декоративный характер, стала органической частью зданий, которые украшала. Исключительное чувство цвета, неизвестное античному искусству, позволяло византийским художникам создавать великолепные живописные интерьеры, синтетически связанные с архитектурой.

В создании нового стиля важную роль сыграли местные художественные традиции Сирии, Египта, Малой Азии, в свое время подавленные нивелирующей рукой Рима. Художественные школы византийских провинций и Константинополя довели до высокой степени совершенства технику стенной мозаики, позволившую добиваться неведомых до того декоративных эффектов в композициях.

Византийский стиль развился, разумеется, не сразу. Его создатели опирались на достижения своих предшественников. Воспроизводя черты человеческих лиц, художники широко использовали приемы, разработанные мастерами позднеантичного портрета I–II вв. н. э. В византийской живописи, как в фаюмских портретах, часто встречаются изображения лиц с огромными глазами, расширенными зрачками и взглядом, устремленным на зрителя [888] В. Н. Лазарев. История византийской живописи, т. 1, стр. 36–37. .

Методы христианской иконографии художники перенимали у создателей памятников древнехристианского искусства — катакомбных росписей и рельефов саркофагов. Символические изображения Христа, апостолов, святого духа, евангелистов, получившие распространение в византийском искусстве, были известны ранее.

Наконец, яркие красочные эффекты византийской мозаичной живописи были связаны своим происхождением с многоцветными украшениями, введенными в моду варварами — в предметах вооружения и одеждах. Внедрение новых этнических элементов оказало воздействие и на художественные вкусы, нашедшие воплощение в искусстве живописи.

Как справедливо указывал В. Н. Лазарев, в Византии каждая национальность вырабатывала свой собственный стиль, часто наивный и грубый, но всегда оригинальный и выразительный: «отныне народные стили становятся действенным фактором в развитии искусства» [889] Там же, стр. 39. .

Новыми художественными центрами становятся Александрия, Антиохия, Эфес. Константинопольские мастера, используя все лучшее из того, что было создано в провинциях империи, смогли уже в ранневизантийский период выработать сильный и оригинальный образный язык.

Раскопки в Антиохии вскрыли замечательные произведения сирийских мозаичистов, свидетельствующие о художественных исканиях IV–V вв. Очень интересна в этом отношении мозаичная композиция начала V в., известная под названием «мозаики охотников» в Якто близ Дафни, в окрестностях Антиохии. Центральный медальон представляет собой погрудное изображение женской фигуры, которая носит название «Мегалопсихия», т. е. олицетворяет «величие души». Этот образ служит ключом к пониманию всей окружающей центральный медальон композиции, содержащей примеры мужества и героизма, почерпнутые из античной мифологии. Женская фигура выполнена в стиле позднеантичных портретов и, вероятно, воспроизводит живой оригинал. Выразительное лицо, вызывающее в памяти фаюмские портреты, обращено к зрителю. Богатые одежды и ожерелье из крупных разноцветных камней как бы предвосхищает позднейшие изображения византийских императриц и придворных дам, известные по памятникам византийской живописи VI в.

Охотничьи сцены вокруг центрального медальона разбросаны более или менее симметрично по всей нижней части площади, отделяясь друг от друга изображениями деревьев и птиц, не имеющих отношения к этим сценам. Фигуры людей и животных лишены движения, кажутся застывшими, несмотря на высокое качество мозаики.

Мы мало осведомлены о путях развития монументальной живописи в Константинополе в IV–VI вв. Лишь после открытия мозаичных полов Большого дворца в Константинополе и некоторых остатков первоначального убранства константинопольской церкви Софии эта прежде неясная картина немного прояснилась. Мастера, участвовавшие в строительстве дворца, были призваны из всех частей империи. Сохранившиеся фрагменты мозаики пола свидетельствуют о наличии художественных связей с различными районами Средиземноморского мира. Тем не менее в целом этот памятник может рассматриваться как первый образец собственно константинопольского живописного стиля. Его характерной чертой является приверженность к традициям античного реализма. В большей степени, чем это было свойственно другим памятникам ранневизантийского искусства, здесь сказалось стремление сохранить объемность фигур и вообще жизненность поз. Однако и в этих мозаиках отчетливо проступают элементы нового стиля. Изображения архитектурных памятников, деревьев, скал своими непропорционально малыми размерами создают впечатление неправдоподобия. Деревья не связаны с остальным пейзажем [890] «The Great Palace of the Byzantine Emperors». Second Report, ed. by D. T. Rice. Edinburgh, 1958, p. 121–160. .

Черты нарождающегося стиля, условно называемого нами византийским, наблюдаются с IV в. повсеместно — как на Востоке империи, так и в Риме (в мозаиках Санта-Мария Маджоре, в мозаиках, украшающих цилиндрический свод над кольцевым обходом мавзолея Констанцы). Истоки его можно проследить и раньше — в Дура Европос, мозаике Мадэбы и т. д. Дальнейшее его развитие происходит в VI в.