Сергей Аверинцев - История Византии. Том I

Всю историю правления Константина и его преемников в. IV в. заполняют богословские споры, связанные с арианской «ересью». Арианство зародилось в Александрии, в условиях сложной я противоречивой внутренней жизни самого крупного производственно-товарного центра древнего мира. Экономическая мощь Александрии совершенно не соответствовала политической придавленности ее населения. Горожане Александрии хотели использовать христианскую церковь как орудие приобретения автономии в руководстве местными делами.

Большую роль в формировании церковных направлений играла и социальная борьба в городе. Его трудовое население находилось под гнетом собственной знати. В начале IV в. демократические круги Александрии поднялись против аристократии, и именно это движение оказалось на первом плане. Арий — пресвитер из демократических религиозных общин — выступил против архиепископа Александра, избранного богатой верхушкой Александрии; при этом Арий стремился найти поддержку в народе. Написанные им гимны были рассчитаны на матросов, грузчиков, ремесленников. В своих проповедях Арий стал нападать на богословские догматы официальной александрийской церкви. Он обвинил епископа Александра в савелианской ереси (Савелий учил, что бог троичен только по названию: как существо небесное он именуется отцом, в проявлениях своей воли на земле — сыном, а как творец, чья божественная сила выявляется в его творениях, — духом святым). Александр в свою очередь обвинял Ария в ереси Павла Самосатского, согласно воззрениям которого Христос родился не богом, а простым человеком, позднее осененным божественной мудростью. Такого рода обвинение станет понятно, если учесть, что, по утверждению Ария, Христос-Логос не равен богу, но является его творением. На самом деле, однако, взгляды Ария не имели ничего общего с представлениями о Христе как обыкновенном человеке. По мнению Ария, Христос был подлинным божественным Логосом, но поскольку он сын божий, постольку, следовательно, было время, когда он не существовал. Логос — предвечен, но не вечен; он «меньше» отца, ибо имеет свое «начало». Арий рассуждал по-своему логично: богослов, признающий Логос не имеющим начала, вынужден отвергнуть и причину его появления, иначе говоря, вынужден отказаться от представления о рождении бога-сына. С этой точки зрения, следовательно, Логос не рожден, и, значит, бог-отец — не отец, а бог-сын — не сын.

Александр и его ловкий протодиакон Афанасий протестовали против отожествления понятий «рожден» и «сотворен»; они считали богохульством называть тварью Христа-Логос. Александр и Афанасий выдвигали тезис о вечном сосуществовании бога-отца и бога-сына или Логоса: ни тот, ни другой не имеют «начала», но сын рождается от отца, как луч света от его источника. Александр и Афанасий считали Логос особой стороной, «лицом» божественной сущности. Арий же критиковал положение об отсутствии «начала» у Логоса, исходя из употребления слов «отец» и «сын». Но Александр и Афанасий выдвинули и более «сильное», с их точки зрения, возражение своему противнику: ведь если признать, говорили они, что было время, когда Логоса не существовало, то значит бог-отец являлся αλογος, т. е. неразумным, значит творческая сила бога-отца была бессознательной. Афанасий усмотрел, таким образом, в концепции Ария серьезную опасность для самых основ религии и яростно выступил против него.

И Арий, и его противники — Александр и Афанасий — были образованными богословами и вели спор на философской основе: Арий исходил из положений антиохийской школы, генетически связанной с Павлом Самосатским; его противники стояли на позициях александрийской школы Оригена. И ариане, и приверженцы официального вероучения — православные — обвиняли друг друга в нелогичности: характерным для их спора было обращение к разуму.

Задана, стоявшая перед Константином, заключалась в том, чтобы содействовать господствующей церкви в выработке прочной основы для богословской мысли, приемлемой для правящих слоев. Его тревожило отсутствие единства в церкви. Оно внушало императору тем большее беспокойство, что в распрях иерархов приняли участие широкие массы.

По инициативе Константина 20 мая 325 г. в Никее был созван вселенский собор. Он происходил с показной пышностью. Несмотря на то, что сам император еще не был крещен, именно он играл руководящую роль на соборе. После некоторых колебаний Константин принял враждебную Арию сторону: вероятно, его смутило демократическое происхождение арианства. Арианство было осуждено. Никейский собор выработал основу для «символа веры». «Оно (христианство. — Ред .) перешло к нам уже в том официальном виде, какой придал ему Никейский собор, приспособивший его к роли государственной религии…» [360] К. Маркой Ф. Энгельс. Сочинения, т. 21, стр. 313–314. . Правительство Константина взяло в свои руки церковные дела. Арий был сослан. Его сочинения подлежали сожжению. Отныне всякое инакомыслие в богословских делах являлось в Византии государственным преступлением. Так был оформлен союз церкви и государства. Епископы стали чиновниками империи, а император — верховным богословом. Государство получило мощного союзника по идейному воздействию на народные массы.

Данные о преследованиях ариан, сохранившиеся в законодательных памятниках, не отражают той борьбы, которая при жизни Константина велась вокруг учения Ария. Сильная придворная клика негодовала на привилегии, полученные епископами. Стали указывать на своеволие египетского клира, обнаружившееся после изгнания Ария. Император решил было снова созвать собор, но группа православных епископов была непреклонна в своей враждебности к Арию, и Константин, добивавшийся установления церковного мира, был этим весьма недоволен. Он все яснее убеждался, что арианские епископы более приемлемы для автократии, нежели православные, тесно связанные с городским самоуправлением. Между тем в Египте произошли серьезные перемены. После смерти Александра в 328 г. архиепископом в Александрии стал Афанасий, умелый демагог и красноречивый, искусный в спорах религиозный фанатик. Он отличался бесцеремонностью и неразборчивостью в средствах, которые пускал в ход, борясь с противниками. Постоянно находясь в изгнании, среди опасностей, он проявлял в то же время недюжинную энергию. С ним-то и пришлось иметь дело Константину.