Сергей Аверинцев - История Византии. Том I

В этих высказываниях Приска проявилась известная двойственность его мировоззрения: он видел и пороки общественного строя империи и преимущества быта варваров, но, оставаясь ромеем, не мог примириться с критикой существующих порядков, исходившей к тому же от перебежчика.

Приску свойственно благожелательное отношение не только к гуннам, но и к другим варварским народам, в частности к славянам [32] Там же, стр. 46–47. .

Для социально-политических взглядов Приска симптоматична его враждебность к народным движениям, принимавшим зачастую религиозную форму. Во время восстания в Александрии в 543 г. Приск показал себя, судя по рассказу Евагрия, как благонамеренный чиновник, хитрый дипломат, православный христианин, помогавший правительству в борьбе с народным движением, которое проходило под монофиситскими лозунгами. В своем сочинении, однако, Приск не проявляет какой-либо религиозности, он скуп на сведения, касающиеся вопросов религии, далек от того, чтобы объяснять ход истории промыслом божьим [33] Там же, стр. 81–82. , не склонен к суевериям.

Как и другим образованным писателям того времени, Приску свойственно пристрастие к античным реминисценциям. Повествуя о движении народов Востока и о смерти Аттилы, Приск находит аналогии у Геродота. Геродот был для него образцом, которому он подражал. Влияние Геродота сказалось не только в языке и стиле сочинения Приска, но и в привлечении им исторических аналогий для объяснения современных событий.

Приск не свободен от архаизирующих тенденций античной и ранневизантийской литературы; так, гуннов он называет скифами и т. п. Его язык порою архаичен.

Тем не менее Приск в своем сочинении дал удивительно жизненный и красочный рассказ о посольстве византийцев к Аттиле; по своей живости и величавой простоте он может сравниться с лучшими страницами античной историографии. Беспримерная для византийца объективность в отношении варваров, глубокое понимание исторического значения передвижения огромных масс людей (великое переселение народов), знание жизни, умение обобщить материал и выделить главное выдвигает труд Приска на одно из первых мест среди исторических источников V в. Недаром в последующее время сочинение Приска используют все византийские авторы, а современные ему западные хронисты отстают от него очень далеко, давая лишь краткие сведения о тех событиях, которые он описал с таким блеском.

Продолжателем Приска Панийского являлся сириец Малх Филидельфиец (V в.), уроженец города Филадельфии в Палестине. Ритор по профессии, он приобрел большую известность как софист и был преподавателем философии и ораторского искусства в Константинополе. Его перу принадлежит историческое сочинение «О событиях или делах византийских», тоже сохранившееся лишь в извлечениях позднейших писателей [34] Маlhi fragmenta. — HGM, I, p. 383–424 (далее — Maleh.); Mалх Филадельфией. Византийская история в 7 кн., в кн.: «Византийские историки», стр. 227–277. .

Сочинение Малха, по-видимому, охватывало всего 7 лет византийской истории (474–480 гг.) и делилось на 7 книг. В центре повествования — изобличение пороков императора Зинона, малодушие и преступления которого бичуются с удивительной смелостью [35] Maleh., fr. 11. , отчасти объясняемой тем, что труд Малха был написан уже после смерти Зинона, в правление императора Анастасия. Не менее критически относился Малх и к предшественнику Зинона — императору Льву, осуждая его за корыстолюбие и ограбление подданных, прежде всего горожан, «которых он лишал прежнего благосостояния» [36] Ibid., fr. 3. .

Защита интересов горожан, быть может, свидетельствует о симпатиях Малха к муниципальной знати, с которой обычно тесно была связана интеллигенция восточных городов.

Большое внимание в своем труде Малх уделяет описанию народных движений при Зиноне. Ненавидя этого правителя, историк отнюдь не сочувствует и народу, который для него всегда остается лишь «взбунтовавшейся чернью». Малх сообщает ценные сведения о ненависти жителей Константинополя к исаврам и о попытках вождя готов Теодориха использовать недовольство столичного люда для захвата города [37] Ibid., fr. 21. .

По своим религиозным убеждениям Малх уже не был язычником, но имеются основания думать, что, формально являясь христианином, он сочувствовал язычеству [38] CM. Ibid., praef., p. 384. .

Фотий высоко оценивает историческое произведение Малха. Он пишет: «Историческое изложение его превосходно. Слог его чист, непринужден, ясен, цветист; выражения он употребляет звучные и важные, вообще он образец исторического сочинения» [39] Ibid., praef., p. 383–384. . По сохранившимся фрагментам трудно вынести окончательное суждение об утраченном сочинении Малха. Думается, однако, что Фотий несколько преувеличил его достоинства и что этот добросовестный историк все же уступал своему предшественнику Приску Панийскому по уму и красноречию [40] Ibidem. .

Смутное время от воцарения Льва I (457–474) до начала правления Анастасия (491 г.) было описано в утраченном труде Кандида Исавра , отрывки из которого сохранились лишь в «Библиотеке» Фотия [41] Candidi fragmenta. — HGM, I, p. 441–445; русск. перев. в кн.: «Византийские историки», стр. 473–479. . Писец (нотарий) по профессии, по религии — православный, он верой и правдой служил династии Исавров и основной задачей своего произведения считал ее прославление. Ценность труда Кандида состоит главным образом в том, что в нем сохранились факты, говорящие об острейшей борьбе варваров — исавров и готов (Аспара и его сыновей), — свидетельство усиления варваров и в Восточной Римской империи во 2-й половине V в. В центре повествования Кандида — царствование Зинона и борьба этого императора с разными узурпаторами.

По отзыву Фотия, произведение Кандида было написано излишне витиеватым стилем. Его труд — явно тенденциозное восхваление политической роли исавров в истории Византии V в.

Наиболее выдающимся историком VI в. является Прокопий Кесарийский .

Незаурядный политический деятель и искусный дипломат, занимавший высокие посты в византийской администрации, Прокопий обладал недюжинным литературным талантом, широким для своего времени научным кругозором и большой любознательностью. Куда бы ни забрасывала его жизнь, какие бы отдаленные страны он ни посещал, всюду он жадно смотрел на окружающее, много видел, а главное — понимал. Пытливый ум и зоркая наблюдательность помогли Прокопию собрать ценнейший исторический материал о своей эпохе, описать многие важнейшие события, свидетелем, а зачастую и участником которых он был.

Прокопий родился в Кесарии Палестинской в конце V или в самом начале VI в. (вероятнее всего, между 490 и 507 гг.) [42] Gy. Moravcsik. Byzantinoturcica, I, S. 489–500. Там же см. обширную литературу о Прокопии (S. 496–500). . Он происходил из знатной, состоятельной семьи и получил превосходное образование: будущий историк приобрел основательные познания в области риторики, философии, а также юриспруденции; последнее открыло ему дорогу к придворной и дипломатической карьере. В 527 г. Прокопий стал секретарем Велисария, а во время африканского похода этого полководца получил звание его советника по юридическим делам. Поток жизни захватывает и уносит Прокопия в самую гущу политической борьбы: походы против персов, экспедиции в Северную Африку и Италию — калейдоскоп лиц, событий, стран и народов проходит перед его взором.