Сергей Аверинцев - История Византии. Том I

Причиной оппозиционности Прокопия были не только его личные нравственные качества, его ненависть к правительству, проистекавшая, быть может, от каких-то обид, причиненных ему при дворе. Раздвоенность историка была порождена самой жизнью — сложнейшей идейно-политической борьбой внутри господствующего класса империи VI в.

Характерно, что Прокопий нападает на правительство Юстиниана справа, с позиций старой сенаторской аристократии. Его оппозиционность выражала настроение узкого круга недовольных аристократов и высших государственных чиновников, фрондировавших против неугодного им императора и при этом стремившихся показать, будто они пекутся о благе всех подданных империи, угнетаемых Юстинианом.

Прокопий — непримиримый противник каких-либо социальных переворотов и защитник всякой законной монархической власти. Он фрондирует именно против данного «дурного» правительства, против тирании Юстиниана, как таковой. Политический идеал историка — сильный, мудрый государь, опирающийся на лучших из подданных, советующийся с сенатом и соблюдающий законы.

Прокопий по существу консерватор, оплакивающий упадок старых, «добрых» порядков Римской империи. Он со злобной страстностью нападает на все действительные и мнимые «новшества» Юстиниана. Наибольший гнев Прокопия и его единомышленников вызывает притеснение

Юстинианом сенаторского сословия — избранной, «величайшей» части Римской империи [48] Ргосо р., Н. а., XI, 17. .

В то же время он осуждает рабское пресмыкательство сенаторов и других государственных людей перед Юстинианом и особенно Феодорой [49] Ibid. VII, 32. . Сознавая, что тиранический режим Юстиниана привел к упадку былых доблестей римской аристократии, Прокопий ищет идеал политического устройства лишь в далеком прошлом.

Его консерватизм тесно переплетается с своеобразным «римским патриотизмом». Прокопии всегда мыслит себя прежде всего гражданином мировой римской державы. Все человечество византийский историк делит на римлян — носителей высокой древней культуры и государственности — и на варваров. Прокопий ясно видит, что силы варваров возрастают, а напор их на империю делается все более грозным. И, тем не менее, он полон самоуверенной надежды на победу империи.

В описании Прокопием варварских народов, хотя он и отдает должное воинственности, доблести, гостеприимству и т. п. качествам некоторых из них, всегда звучат нотки презрительного превосходства образованного римлянина над грубыми варварами.

По своим социальным симпатиям и образу жизни Прокопий — утонченный аристократ, восхваляющий добродетели знати и презирающий народ. Это — истый рабовладелец; он отказывает рабам в каких-либо достоинствах и приписывает им самые низменные пороки [50] Ibid. I, 21–27; XI, 35. .

Мировоззрение Прокопия, как и его политические взгляды, являются ярким отражением той кризисной, переходной эпохи, в которую жил историк. В суждениях Прокопия звучат нотки пессимизма, разочарованности, неверия в будущее, обычно свойственные обреченным на гибель общественным классам. Вряд ли можно найти в византийской историографии другое столь же мрачное произведение, как «Тайная история». Для Прокопия эпоха, в которую он живет, — «печальные времена» [51] Ibid. XXIII, 18. , когда «и в частной жизни, и в общественной было одно горе и уныние» [52] Ibid. XXVI, 10, 11. .

По своим философско-этическим взглядам Прокопий во многом является эклектиком. Большое влияние на формирование его философских взглядов оказала скептическая школа философии. Отсюда им были почерпнуты идея непознаваемости мира, крайне пессимистическое мнение о сущности человеческих страстей и характеров, глубокое убеждение в испорченности человеческой природы [53] Ibid. XXI, 22–26. . Одна из основных философских идей, проходящая красной нитью через все произведения Прокопия, — представление об изменчивости и непрочности всего земного, в том числе — счастья. «К благополучию всегда приковано злополучие, к удовольствиям — горесть, не дозволяющая никогда насладиться полным благоденствием. Оттого и смеемся мы не без слез» [54] Ргосор., В. P., II, IX. , — пишет Прокопий.

В его мировоззрении мы видим сочетание некоторых черт античного миросозерцания с элементами христианской идеологии. Так, античное понимание судьбы соединяется у Прокопия с христианской верой в божественный промысел, причем иногда все изменения в делах человеческих он приписывает велению божества.

Отношение историка к христианству противоречиво. Он чужд христианской ортодоксальности. И хотя Прокопий, естественно, не мог выступать открыто против христианства, особенно в своих официальных трудах, он, тем не менее, не скрывает своего сочувствия к аристократам-язычникам, гонимым правительством Юстиниана за религиозные убеждения [55] Proro p., H. a., XIII, 4. .

Политик в Прокопий всегда берет верх над христианином. Так, ставя превыше всего интересы старой сенаторской аристократии, он выступает в защиту светского землевладения в его борьбе с церковным [56] Ibid., X, 8. .

В вопросах веры Прокопий чаще всего обнаруживает индифферентизм. Он подчеркнуто не вмешивается в религиозную борьбу своего времени. Более того, он осуждает Юстиниана за увлечение (в конце жизни) богословскими спорами в ущерб государственным делам [57] Procop., B. G., III, 32. 9. и даже за преследования еретиков. Равнодушие к церковно-догматическим проблемам было вообще свойственно сенаторской аристократии, близко к которой стоял Прокопий. Ведь именно здесь еще давала себя знать сила традиций античного миропонимания, здесь дольше всего жило язычество, так жестоко преследовавшееся Юстинианом.

Нельзя утверждать, однако, что сам Прокопий был не христианином, а чуть ли не тайным язычником. Напротив, он верит в единого бога, в промысел божий, только эта вера окрашена в тона умеренной, «официальной» религиозности. Характерной чертой взглядов Прокопия, впрочем, как и почти всех других византийских авторов VI в., является также вера в сверхъестественные силы, в предзнаменования, сны, гадания. Вместе с тем Прокопий очень далек от религиозного фанатизма; ему глубоко чужды идеи аскетизма и подвижничества.

По своему миросозерцанию, а равно и по своим внутренним симпатиям и влечениям, он все еще погружен в прекрасный мир античной цивилизации.

Как историк, Прокопий во многом является продолжателем традиций античной историографии. Подобно древним авторам, Прокопий провозглашает основной задачей своих исторических сочинений выяснение истины [58] Ргосор., В. Р., I, 1.4–5. . Увы, мы знаем, насколько можно верить его полной объективности!