Владислав Сикорский - Будущая война

В 1914 г. ген. Жоффр задержал окончательное решение до 20 августа, хотя подчиненные ему войска были готовы к действию уже 18 августа. В ответ же на запрос относительно обороны угольного бассейна Бриэ, он сообщил соответствующей комиссии: «Оперативный план нельзя изложить письменно, главнокомандующий держит его в своей голове». Этот ответ хорошо определяет метод работы главнокомандующего, когда речь идет об его окончательном «ходе».

1914 г. стоит изучить более серьезно, так как бои этого времени заключают в себе чрезвычайно характерные и поучительные примеры. Именно с момента взрыва мировой войны оказалось, что ее действительность, всегда столь отличная от рассматриваемых в мирное время гипотез, перетасовывает все ранее принятые решения. Это имело место по обеим сторонам Западного фронта, где были противопоставлены друг другу два слишком мало гибких плана сосредоточения и заранее принятые идеи маневра.

Так называемый «план Шлиффена» был в своей основной концепции простым и привлекательным, но одновременно с этим он был развернут до последних пределов логики. Решение, заключающееся в нем, было исчерпывающим и точным. Однако, Шлиффен таким образом спроектировал свои Канны, что его план был схемой, выполнение которой не терпело никаких задержек и тем более никаких потрясений. Однако, кроме этого, он обеспечил себе максимум шансов на успех, сосредоточив громадные силы в намеченном месте, а именно — на западе, на правом фланге германского фронта, за счет сил, предназначенных для боя на остальных оперативных театрах.

Его преемник, Мольтке II, не обладая его темпераментом и не будучи приверженцем крайнего догматизма, частично исправил его план и уменьшил массу германских дивизий, сгруппированных на северо-западном фланге, чтобы укрепить общую безопасность государства. Однако, немцы сочли эту предусмотрительность Мольтке II ошибкой, вследствие которой план Шлиффена потерпел поражение, а между тем до сих пор он считается гениальным.

Следует отметить, что все же план Шлиффена был слишком бумажным и вовсе не считался с условиями, которые через 10 лет оказали столь решающее влияние на его выполнение. Таким образом, Мольтке был, по существу, ближе к нормальному методу установления оперативного плана в мирное время.

Главной ошибкой Мольтке — как, впрочем, и всех немцев — было неправильное выполнение этого плана, который осуществлялся в августе 1914 г. чисто автоматически, без необходимого также и в это время контроля. Точно так же развертывалась и германская кампания 1914 г., во время которой каждая армия стремилась к своей цели почти отдельно и надеясь на себя, в то время как действия этих армий не были согласованы с главнокомандующим в той степени, которая, безусловно, необходима для достижения успеха в современной войне.

Понятно, что этот недочет германской главной квартиры являлся в значительной степени последствием состояния средств связи и сообщений того времени. Тем не менее можно установить, что наличие этих средств не могло бы в значительной степени изменить обстановку, так как германский главнокомандующий не располагал в то время никакими резервами и, следовательно, был обречен пассивно относиться к развертывавшимся, событиям и терпеть слишком самостоятельные действия подчиненных ему командиров.

Такое положение вещей не позволило Германии использовать результаты победы в пограничном бою и привело к ее первому поражению на Марне.

Не подлежит сомнению, что недостаток энергии у Мольтке вычеркнул несколько козырей из критикуемого нами плана Шлиффена. Известно, что произведенное Мольтке ослабление удельного веса массы, сосредоточенной первоначально на правом фланге германского фронта, и значительное уменьшение, вследствие этого, размаха и силы направленного оттуда удара, имело серьезное влияние на окончательный результат первого решающего столкновения германских и французских войск. Действительно, эти ошибки были полностью использованы противником и перевесили на его сторону чашу успеха в начальный период войны. Ведь, даже наиболее гениально задуманный план кампании не годится никуда, если в момент развертывания сосредоточенных на этой основе сил, в тот момент, когда главнокомандующий должен сосредоточить и выявить всю свою энергию, этой последней нехватит. Известно также, что если бы даже Шлиффен был жив и сам руководил действиями в соответствии со своим планом, составленным за 10 лет до этого, то, натолкнувшись на непреодолимые и неожиданные для него затруднения, он, по всей вероятности, не достиг бы намеченного успеха, приспосабливая собственные оперативные намерения к событиям, происходившим в 1914 г. во Франции.

Французская сторона противопоставила Германии тоже неудачный план войны, хотя ген. Жоффр, став начальником генерального штаба, решительно порвал с пассивностью, тяготевшей над французской армией в результате проигранной в 1870 г. войны, и решительно повернул к наполеоновским традициям. Таким образом, он подготовил, а в 1914 г. пытался осуществить план, главной целью которого являлось стремление опередить противника, поведя наступление большого масштаба и парализуя, таким образом, его инициативу.

Он, однако, забыл при этом про осторожность и правильное предвидение, которые являются одними из главных условий всяких действий. Он стремился завязать во что бы то ни стало генеральное сражение с участием почти всей армии, действующие части которой, безусловно, отличались первоклассными моральными качествами, но боевая подготовка которых не была на высоте своих задач, а резервные части не были достаточно сплочены. Такое стремление было неразумно в условиях того времени. Некоторое благоразумие в этом отношении напрашивалось само собой, особенно в начале войны, т. е. в период, наиболее изобилующий неожиданностями и непредвиденными событиями.

Однако, Жоффр был преисполнен модной в то время теорией о несравненных преимуществах наступления и громадном перевесе моральных сил над материальными. Он принял с большой смелостью и хладнокровием чрезвычайно серьезные решения о наступлении на всем фронте всеми подчиненными ему войсками, сосредоточивая свой главный удар в центре фронта, на границе между Бельгией и Люксембургом.

Жоффру была известна возможность нарушения Германией бельгийского нейтралитета. С 1911 г. он был в этом почти уверен. Он, не знал лишь, ограничит ли противник свой обход на Маасе районом Льеж — Намюр или развернет свой правый фланг к северу от Мааса.

Однако, он не придал большого значения этой неуверенности, так как в согласии с доктриной эпохи, провозглашавшей «безопасность в наступлении», энергичный удар в центр неприятельского фронта должен был парализовать обход правого фланга германской армии.