Матвей Фролов - И снова к микрофону выхожу...

— Что вы! Как еще хотят, только большинство теперь разговаривает с полярниками по телефону. Так ведь интересней.

Вот тебе и Антарктида! Сидишь на Фонтанке у микрофона — твой собеседник почти у Южного полюса — и говоришь о житье-бытье, о делах домашних... В Арктике и Антарктике построены мощные радиоцентры. В составе экспедиций целые радиоотряды — инженеры, техники, радисты. По радио из южнополярной обсерватории фототелеграфом передаются карты, которые помогают китобоям. На льдах арктических морей установлены радиоавтоматы, сообщающие метеорологические данные. Из Антарктики в Ленинграде была получена кардиограмма для консультации со специалистом.

Я пишу об этом и невольно вспоминаю челюскинцев, первую радиограмму Эрнста Кренкеля, переданную им из ледового лагеря с помощью крохотного маломощного передатчика:

«№ 1. 14 февраля в 4 часа 24 минуты московского. Аварийная, правительственная. Москва, Совнарком — Куйбышеву... 13 февраля в 13 часов 30 минут "Челюскин" затонул, раздавленный сжатием льдов. Уже предыдущая ночь была тревожной...»

Эта радиограмма была послана из лагеря О. Ю. Шмидта.

Трудно представить, что произошло бы с челюскинцами, если бы не радиостанция Э. Кренкеля. Все переговоры о спасательных работах шли по радио, радио сообщало о погоде. И не случайно, конечно, радист — по существующей традиции — оставался последним на льдине.

Одна из радиограмм с Большой земли была такой: «Отправляем три самолета. Осмотрите лично лагерь, чтобы в лагере не осталось ни одного человека. Свободное место догрузите собаками, обувью; остальное — по вашему усмотрению. До свидания. Петров».

В 2 часа 5 минут Э. Кренкель принял последнюю радиограмму: «Ванкарем говорит. Закрывайте станцию и идите на аэродром. Ну, пожелаю всего хорошего, благополучно добраться».

После этого Э. Кренкель сообщил, что радиосвязь закрывает и снимает передатчик. В эфир пошло: «Всем, всем, всем! К передаче ничего не имею. Прекращаю действие радиостанции».

Медленно, три раза подряд Э. Кренкель дал позывной сигнал «Челюскина» (он же служил позывным сигналом лагеря Шмидта) и на этом прекратил радиосвязь. В радиожурнале была сделана последняя запись: «Снят передатчик в 02.08 московского 13 апреля 1934 г.».

Лагерь Шмидта прекратил свое существование.

Эрнст Теодорович Кренкель вернулся домой и начал готовиться к новым экспедициям.

Челюскинский опыт пригодился знаменитому радисту. Он вошел в состав отважной четверки, которой впервые в мире предстояло зимовать на Северном полюсе.

В мае 1937 года летчик Михаил Водопьянов блестяще совершил посадку на полюсе. В Москве, на полярных станциях с нетерпением ждали сообщений: что там, все ли благополучно, как люди, как самолет? Но радио молчало. Эти драматические часы ожидания хорошо описаны Юлиусом Фучиком, автором «Репортажа о действительности, которая превзошла фантазию Жюля Верна».

И вот наконец была получена радиограмма академика О. Ю. Шмидта:

«...К сожалению, при отправке телеграммы о достижении полюса внезапно произошло короткое замыкание. Выбыл умформер рации, прекратилась радиосвязь, возобновившаяся только сейчас, после установки рации на новой полярной станции... Чувствуем, что перерывом связи невольно причинили вам много беспокойств. Очень жалеем. Сердечный привет».

...На папанинскую льдину Эрнст Теодорович отправился, конечно же, с большой охотой.

Однажды вместе с Иваном Дмитриевичем Папаниным он передал с Северного полюса такую радиограмму:

«В свободные часы мы уже можем беседовать с любителями-коротковолновиками многих стран мира. 26-го в ночные часы связались по радио с французом Рейос. Он сообщил, что хорошо слышит полюс. Ближе к утру появились бразильцы. Гавайские острова. Около 5 часов утра слышна оглушительная передача американцев. В 7 часов утра установили связь с одним американским любителем, живущим в Нью-Йорке. Коротковолновики передают поздравления, радуются необычной связи с полюсом.

Мы с нетерпением ждем того часа, когда наконец услышим советских коротковолновиков. Первый из них, который будет говорить с Северным полюсом, получит личный радиоприемник Кренкеля, находящийся в редакции журнала "Радиофронт"».

А через два дня состоялся первый разговор Кренкеля с советским коротковолновиком. Это был В. Салтыков.

Привожу рассказ радиста:

«В течение нескольких дней подряд я разговаривал по радио с радистом Стромиловым, находящимся на острове Рудольфа. Убедившись, что связь с Рудольфом постоянная, я надеялся, что мне удастся вызвать и полюс. Еще раз тщательно проверив приемник-передатчик, в ночь на 30 июня, как обычно, вышел на вахту. Долго искал своего товарища — Стромилова, но он молчал. Поиски продолжал. И вот в 4 часа 35 минут я услышал чью-то медленную, но очень четкую работу на ключе. Слушаю. Кто же это может быть? Еще слушаю. Из отдельных точек-тире складывается слово, которое так много говорит любому радисту: УПОЛ! Да, УПОЛ! Я принял станцию «Северный полюс»! Наконец-то!

Я немедленно переключился на передачу. Вызвал Эрнста Теодоровича Кренкеля и выстукал свой позывной. Радист дрейфующей станции немедленно ответил. Кренкель начал передачу с трех восклицательных знаков. Этим он выразил свою радость по поводу установления первой связи с советским коротковолновиком.

Можно себе представить, как я был счастлив, разговаривая с Кренкелем. После меня с ним говорил другой советский коротковолновик — ленинградец Камалягин. Потом я беседовал с Кренкелем еще несколько раз. Однажды пробовал передать ему приветствие пионеров.

Через несколько дней после нашей первой радиовстречи Э. Кренкель прислал в Москву радиограмму: «Первая связь Северного полюса с советским любителем-коротковолновиком состоялась 30 июня. Связался со мной радист В. Салтыков. Ему принадлежит первая премия... Кренкель».

Я горжусь, что мне посчастливилось первым в Советском Союзе установить любительскую связь со знаменитым радистом-полярником.

Все последующие разговоры лишь доказали возможность прямой связи Большой земли с полюсом на маломощной любительской аппаратуре».

В ту пору мне удалось узнать историю радиостанции, на которой работал Э. Кренкель, и рассказать о ней читателям «Ленинских искр», где я тогда работал.

А дело было так.

...В кабинет начальника одной из радиолабораторий Ленинграда вошел невысокий коренастый мужчина.

— Папанин, — представился посетитель. Он вынул из кармана какие-то записи и начал говорить:

— Необходимо, чтобы лаборатория сконструировала и оборудовала радиостанцию, которая должна работать на... Северном полюсе, обеспечить бесперебойную связь Большой земли с зимовщиками на дрейфующей льдине.