Ахрор Мухтаров - Хрестоматия по истории Таджикской ССР

(Оренбургский архив, ф. 6, оп. 10, д. 3234, л. 116)

«...киргиз-кайсаки продают и променивают детей своих тогда только, если крайность их к тому принуждает, если строгая зима, падеж, а следовательно и голод, заставляют их прибегать к этому средству для спасения жизни как своей собственной, так и детей своих. Таковое бедствие между прочим постигло полинейных бедных кайсаков, известных здесь под именем байгушей, и в сем 1834 году, и они охотно отдавали детей своих за несколько четвертей муки».

(подлинник хранится в Институте истории им Ахмада Дониша АН Тадж. ССР)

В месяце рабсулаввал 1264 года совершено в присутственном месте казия Ура-Тюбинского края — Шоди Мухаммад сын Мухаммад Латифа безо всякого насилия и согласно шариату обязуется в том, что принадлежащий ему раб — чернявый отрок, 18-лет сын Моил Курбона, сын Абдуллы пока здравствует сам пусть будет в его распоряжении и делает все, что он прикажет и не выходит из повиновения, а как скончается пусть раб считает себя свободным и входит в число свободных людей.

Печать казия и муфтия

1. Казий Охунджан бинни Казий Саид Шох Ходжа, 1261.

2. Охунджан бинни муфтий Мухаммад Толиб.

Английский путешественник А. Борнс был в Бухаре (1832 г.) и лично наблюдал картину работорговли на базаре города (См. Е. К. Средняя Азия. Путешествие Муравьева, Мейендорфа, Конолли и Борнса», Жур. «Библиотека для чтения», СПб., т. 6. с. 121).

«Скорее обратная к предмету более миролюбимому и согласному с истинными нашими пользами, — к предмету восстановления прямой торговли между Европою и Индиею через Среднюю Азию, который остался нерешенным после долгих споров, происходивших в последнем десятилетии, а с которым было связано путешествие Барона Мейендорфа».

По словам Борнса, каждую субботу в Бухаре бывает невольничий базар. Он пишет: «Узбеки все дела свои отправляют через невольников, которые преимущественно вывозятся туркменцами из Персии. Здесь выставляют этих бедняков на продажу; под них занято тридцать или сорок подмостков, где их осматривают как рогатый скот, с той только разницей, что они могут давать о себе отчет изустно, — чего рогатые скоты не делают. Утром я пошел на базар; там было только шесть невольников, и я видел, как их продают: во-первых, расспрашивают относительно родства и обстоятельств плена; также, магометане ли они, то есть сунни... Если торгующий удовлетворится тем, что невольник — кафир, то есть неверный, он осматривает его тело, особенно примечая, нет ли на нем проказы, столь обыкновенной в Туркестане, и потом уж начинает уславливаться с продавцом о цене. Трое персидских мальчиков продавались по 30 тилла золотом каждый, что составляет 200 рупий, или 50 рублей: удивительно, что эти несчастные казались еще довольны своим жребием».

В 60 годах XIX в. под видом мусульманского дарвиша Среднюю Азию посещает венгерский востоковед А. Вамбери. Отличное знание языка, наблюдательность, интерес к жизни и деятельности народов Средней Азии дали ему возможность собрать интересный, недоступный для других иностранцев, материал. После возвращения на родину А. Вамбери опубликовал несколько работ о Средней Азии.

По некоторым вопросам он дает не совсем точные сведения. Однако большинство собранных А. Вамбери сведений не потеряли своего значения и по настоящее время.

Нижеприведенные данные о купле, продаже и жизни рабов, выходцев из Ирана, в Бухарском ханстве извлечены из книги А. Вамбери «Очерки Средней Азии», М., 1868, стр. 196.

Трудно сказать, сколько добывается ежегодно невольников, ибо это зависит от положения дел в Иране; точно также трудно определить, хотя приблизительно, цифру всех невольников, живущих в настоящее время в Туркестане.

Но такое отнощение выкупаемых из плена к общему числу невольников не везде одинаково. Большей частью попадаются люди бедные — пастухи и пахари; менее других защищенные от набега и редко могущие выкупиться. Поэтому из жителей сравнительно беднейших провинций, например Хорасана, Сигистана, как я слышал это от маклеров, находившихся в торговле невольниками, выкупается одна десятая доля, а остальные девять десятых отправляются туркменами, как товар на рынки.

Замечательно, что к востоку от Самарканда отвратительная торговля эта все более и более слабеет, так что в Кокандском ханстве нет ни одного крупного торговца, а большая часть тамошних невольников покупается в бухарских владениях. В степях, лежащих на севере от ханства, благодаря русскому владычеству встречается мало невольников, и то только в виде предметов роскоши у богатых баев.

Так бывает, если невольник добронравен и покорен; в противном же случае узбекская грубость и варварство проявляются во всей своей силе. Волосы станут дыбом для обуздания непокорного. Хозяин по закону вполне властен над жизнью и смертью купленного им раба; но редко убивает его, чтобы не нанести убытка, однако муки, претерпеваемые несчастною жертвою, ужаснее самой смерти. Иных держат целые года в голой пустыне, давая им весьма скудные запасы хлеба и воды; других за несколько дней до истечения семилетнего срока продают снова, но уже не в ханствах, где дурная об них слава мешает продаже. Обыкновенно таким товаром наделяют неопытных киргизов. Попав из города в степь, персиянин уже редко возвращается на родину, хотя бы и удалось ему добиться свободы.

Даже ханезады [дети раба], которых уже нельзя продавать, могут жениться только на дочерях других сделавшихся свободными рабов, и лишь в четвертом колене позорное слово «куль» немного ослабевает, но все еще не совсем забывается.

В 1868 г. территория современного Пенджикентского района — Магиан, Фараб, Кштут, а в 1870 г. верховья реки Заравшана, так называемый Когистан, — Фальгар и Матча были присоединены к России. Вместе с царскими войсками в этих краях побывали и русские ученые, которые собрали интересные и достоверные сведения по политической истории, экономике и положению народных масс этих районов. Такие же сведения собирали и некоторые русские офицеры. Не имея других источников эти данные можно отнести к периоду до присоединения Средней Азии к России, к периоду правления эмира и беков. От них мы узнаем; о событиях, происходивших в первой половине XIX в., о недостатках пахотной земли у крестьян и спорах о ней, о налогах, о нищете и бесправии горцев; о видах и размерах собираемых налогов, цифры которых сборщиками податей, несомненно, даны в уменьшенном размере, о сопротивлениях, оказанных политике эмира и т. п.