Владимир Малышев - Петербург: необыкновенные биографии [Город и его великие люди] [litres]

Однако после возвращения из Севастополя он впал у царя в немилость. При встрече с Александром II в Петербурге он позволил себе резко критиковать неудачные боевые действия русской армии в Крыму и разругал бездарные действия командования. Однако царь, не ожидая такого от «штатского», не стал его слушать, разгневался. В результате Пирогова назначили попечителем Одесского и Киевского учебных округов. Однако и в этой роли ученый смело пропагандировал новое, пытался реформировать систему образования. За что снова поплатился. Учителя не согласились на предложенную им отмену телесных наказаний для учащихся. Пирогову пришлось уйти в отставку и поселиться в своем имении Вишня на окраине Винницы. Там он без дела не сидел, открыл больницу с огромной библиотекой, великолепную для села аптеку, а землю передал в дар крестьянам. Сам выращивал прекрасные розы и даже вывел новый сорт пшеницы «пироговская». В 1862–1866 годах он руководил русскими учеными, которые ездили в Германию, и успешно оперировал там национального героя Италии Джузеппе Гарибальди.

Именно в Вишнях Пирогов сделал еще одно удивительное открытие: он создал новый и уникальный метод бальзамирования, который, однако, сам не успел ни на ком испытать. Он умер от рака 23 ноября 1881 года. На третий день после его смерти жена ученого попросила врача из Петербурга Выводцева забальзамировать тело Пирогова раствором, который изготовил сам хирург. Что тот и сделал. Затем была построена церковь-усыпальница Святого Николая Чудотворца, куда и поместили тело великого врача, одетого в парадный мундир тайного советника с крестом на груди. Бальзам оказался чудодейственным – тело медика прекрасно сохранялось 60 лет и не нуждалось ни в каком уходе и в особом микроклимате. Это было тем более поразительно, что при другом случае удачного сохранения тела после бальзамирования – Ленина, этим, как известно, занимался целый специальный институт и множество выдающихся врачей. Однако секрет чудодейственного бальзама Пирогов навечно унес с собой.

В 1941 году немцы, оккупировавшие Винницу, потребовали открыть стеклянную крышку саркофага, атмосфера под ней нарушилась, и мумия начала портиться. После войны ее отвезли в Москву, где специалистам ленинского мавзолея удалось остановить процесс разрушения. С тех пор тело великого хирурга покоится на прежнем месте в селе Вишни, все в том же саркофаге, но фотографировать ее больше не разрешают.

Айвазовский был единственным художником в Петербурге и во всей России, который имел чин тайного советника, равный по табели о рангах адмиралу флота и дававший право носить адмиральский мундир. Однако в музеях в Турции сегодня с увлечением рассказывают о нем как «о великом турецком художнике». То же самое говорят в Армении. За свою жизнь этот плодовитый гений живописи написал шесть тысяч картин, однако в каталогах их насчитывается почти в три раза больше.

На самом деле будущего художника звали Ованес Айвазян, родился он в Феодосии в армянской семье. У нее были еще не только турецкие, но и польские корни, а потому при рождении его фамилия была записана как Гейвазовский. Иваном Айвазовским он стал позднее уже в Петербурге.

Талантами маленький Ованес отличался с раннего детства. Научился играть на скрипке, а потом – семья была бедной – начал рисовать углем на заборах. Его художества заметил градоначальник Феодосии Александр Казначеев, который строго следил за порядком во вверенном ему населенном пункте. Однако когда к губернатору привели нарушителя, который оказался хрупким мальчишкой, сердце губернатора смягчилось, он подарил ему акварельные краски и определил в гимназию. А позднее похлопотал, чтобы юный талант был зачислен в Академию художеств в Петербурге.

Юный Ованес, а по-русски уже Ваня, учился блистательно и окончил академию с золотой медалью. Как было принято в те времена, его сразу направили на шестилетнюю стажировку в Рим. Там молодой гений из России произвел сенсацию. Его картину с изображением Всемирного потопа купил сам папа римский Георгий XVI. Вскоре его приняли в Римскую академию. В Италии Айвазовский познакомился с Гоголем, который жил в итальянской столице и писал там «Мертвые души». Писатель очень хвалил живописца, который признавался: «Я, как пчела, сосу мед из цветника, чтобы принести благодатную дань царю и матушке-России».

Именно в Италии окончательно сформировался оригинальный творческий метод Айвазовского: создавать морские пейзажи не с натуры, а по памяти. «Движение живых стихий неуловимо для кисти», – считал художник. Он писал воду с таким мастерством, что этот секрет не могут разгадать до сих пор.

Сам великий Уильям Тернер – первый в те времена маринист Европы – несколько дней бродил с ним по Риму, беседуя об искусстве. Записи этих разговоров не сохранились. Но зато сохранились строки Тернера, посвященные одному из пейзажей Айвазовского: «На картине этой вижу луну с ее золотом и серебром, стоящую над морем и в нем отражающуюся, поверхность моря, на которую легкий ветерок нагоняет трепетную зыбь, кажущуюся полем искорок или множеством металлических блесток на мантии великого царя! Искусство твое высоко и могущественно, потому что тебя вдохновлял гений!»

Каково было еще неопытному юноше прочесть эти строки великого художника? Вскоре уже парижский Лувр предложил Айвазовскому выставить свои холсты, и он привез в Париж «Море в тихую погоду», «Ночь на берегу Неаполитанского залива»… Успех был полным. Айвазовский очаровал парижан. За этой экспозицией последовали многочисленные путешествия – Лондон, Лиссабон, Барселона, Мальта. Наконец, Амстердам – здесь двадцатисемилетнего художника удостоили чести стать членом Амстердамской академии художеств.

В 1844 году, увенчанный европейской славой, Айвазовский вернулся на родину. Петербург встретил молодого художника как триумфатора. Вскоре он был удостоен звания академика живописи и несколько дней спустя узнал, что его причислили к Главному морскому штабу в звании первого живописца с правом носить мундир Морского министерства и поручают написать виды русских портов – Кронштадта, Петербурга, Петергофа, Ревеля, Гангута… Его буквально завалили заказами. Петербургский свет спешил заполучить в свои собрания полотна Айвазовского. Именно тогда художник создал серию блестящих патриотических картин, прославляющих российский флот. Побывал в осажденном Севастополе, где создал картину «Мамаев курган».

Однако в самый разгар успеха Айвазовский вдруг бросил все и уехал в родную Феодосию. Светский Петербург был поражен, узнав, что модный художник в самом расцвете сил и славы бросает столицу и уезжает в такую дыру, ведь в то время Феодосия была пыльным заштатным городишкой.