Олег Курбатов - Тихвинское осадное сидение 1613 г.

Помимо стрельцов, их занимали две роты финской пехоты, 200 человек, и рога французской конницы Бургиньона де Коробелла (110 коней), расположенная в Порхове. В начале июля в Старую Руссу, которой стали угрожать казаки, была направлена рота Юста Клодта из Лейб-регимента Делагарди, а также 100 финских всадников из рот Горна и Андерсона, которых затем отозвали под Тихвин.

Помимо перечисленных гарнизонов, входящие в подчинение Делагарди роты финской пехоты занимали Орехов (Нотебург), Корелу (Кексгольм), Выборг, Ниеншанц, Ям, Копорье, Нарву, Ивангород и Гдов — всего 14 рот (3250 чел.). В Финляндии же находилось еще три роты конницы (442 коня).

Пехотный полк Мёнихгофена.Характеризуется, как нидерландский, по поскольку армию Нидерландов составляли наемники преимущественно из протестантских государств Европы, это скорее говорит не о национальности воинов, а о том, что они были наняты с голландской службы — похоже, целым подразделением. Этому способствовало завершение, в 1609 г., войны Нидерландов с Испанией: уже к 1608 г. численность голландской пехота уменьшилась на 12 тысяч чел. И первым «покупателем» этих наемников стал шведский король. От вербовки отдельных рот в 1606–1607 гг. он перешел к целым полкам: есть известия о найме в 1608 г шотландского полка и французского в тысячу чел. (со швейцарцами и валлонами) [27] Ten Raa FJ. II, De Bus F. Hct staatsche leger 1568–1795. Breda, 1918. Deel II (1588–1609), b. 86, 87, 197, 198, 366–369. — после чего еще немало «солдат удачи» привез собой в 1609 г. вернувшийся с голландской службы Я. Делагарди.

Полк участвовал в неудачной для Швеции т. н. «Кальмарской войне» с Данией (1611–1613 гг.), а по окончании боевых действий, зимой 1612–1613 гг., его солдаты особенно отличились бесчинствами и убийствами на постое в Швеции, почему их и поспешили одними из первых выслать в Россию.

Впрочем, из-за неуплаты жалования и по другим причинам полк очень сильно сократился: сам полковник остался в Выборге со своей ротой, и дальнейший поход возглавил его подполковник. Перейдя границу Новгородской земли 20 июля, Беттиг (или Брутти, как его называет Видекинд), привел к Тихвину всего 900 солдат своего полка. Правда, при этом их подкрепляли кавалеристы Коброна.

Конные роты полка Самуэля Коброна.После бунта полка в 1612 г. его конные роты сосредоточились в Корельском уезде, откуда через Выборг прибыли в Ниен в июле 1613 г. К этому времени к двум шотландским ротам — Рутвена и Вакопа — прибавилась новая, Сазерлэнда. Она, скорее всего, также состояла из шотландцев, а также из англичан и, возможно, ирландцев.

20 июля эти роты присоединились к полку Мёнихгофена и двинулись на Тихвин.

Полки Делагарди, внешне схожие по организации, сильно различались вооружением и тактикой — особенно в пехоте. Национальная пехотапредставляла собой традиционные для Восточной Европы отряды стрелков, вооруженных легкими ружьями типа аркебуз. В это время фитильный замок у них активно заменялся на ударно-кремневый: перебои со снабжением нередко оставляли действующие части без фитиля. Роты шведов и финнов прекрасно подходили для гарнизонной службы и действий в лесистой местности, но были беззащитны перед гусарской конницей поляков. После ряда безуспешных попыток снарядить необходимое число пикинеров они приняли на вооружение рогатки, за которыми и оборонялись от кавалерии в открытом поле. Вообще, обучение и снаряжение пикинера требовало дополнительных усилий, а при осадах крепостей и в гарнизонах такие солдаты становились бездельниками. Наемная пехотапредставляла собой полки нидерландского образца, на одну треть состоящие из пикинеров, с мушкетерами, вооруженными фитильными мушкетами; благодаря этому, свежие полки Делагарди и Мёнихгофена все еще могли построиться в классические нидерландские батальоны из пикинеров и мушкетеров. Кроме того, наемники, прошедшие боевую школу Морица Оранского, были более способны к ведению осадных работ с использованием новейших эффективных методов и приспособлений.

Кавалерия, по указу 1609 г., должна была иметь на вооружении пистолеты, однако, судя по источникам, и карабины не были полностью отменены. Финская конница была нередко вооружена не шпагами, а саблями — подобно прочим восточноевропейским всадникам. Доспехи, должно быть, широко не использовались, ввиду сложностей с их приобретением; точно гак же и лосиные колеты, обычная одежда рейтар на Западе, в рядах шведов получили распространение не ранее 1630-х гг. Вместо этого и пехота, и конница носили суконную одежду, и сукно обязательно выдавалось в качестве жалования войскам. Причем, только иностранные либо отборные шведские части имели «одежду, приличную для солдата» — костюм западноевропейского покроя (как в Голландии и Германии): национальные же, в особенности финские, были одеты наподобие крестьян, в длинные куртки и штаны. И даже в середине XVII ст. вместо широкополых шляп в зимнее время многие пехотинцы носили опушенные мехом шапки (наподобие русских). Начальники финской кавалерии сильно нс отличались от своих подчиненных, и в 1635 г., по словам французского очевидца, более напоминали конюхов, чем офицеров [28] Brzezinski R. The Army of Gustavus Adolphus. Ldn., 1993. Vol. 1,2. .

Озабоченный слабостью своих войск, Делагарди, при продлении перемирия с Гонсевским, предложил поступить к нему на службу «с грошей» (в наемники) отрядам черкас украинских казаков, недавно покинувших польскую службу из-за неуплаты жалования. В конце мая 1613 г. в погост на Белую прибыл целый полк полковника Сидора, сразу включившийся в боевые действия на стороне шведов.

Русские источники того времени называют черкас «литовскими людьми», и не думая уточнять, что украинские казаки также являлись православными христианами. Ситуацию довольно точно охарактеризовал исследователь запорожского казачества Д. И. Яворницкий: «Различие в исторической судьбе, различие в культуре, языке, костюме, общественном строе, отчасти в обрядностях веры сделали южноруссов, в особенности запорожских казаков, во многом несхожими с великороссами. И по внешним приемам, и по внутренним воззрениям южноруссы скорее имели сходство с поляками» [29] Яворнщький Д. I. Історія запорозьких козаків: У 3 т. К., 1990. Т. 2. С. 141. . Запорожские казаки воспринимались современниками как своеобразная часть ратных «польских и литовских людей». В Смуту число «запорожцев» резко возросло за счет украинской бедноты и разного сброда (т. н. «солдат удачи»): на призыв русских самозванцев, а затем и самого польского короля откликнулись десятки тысяч казаков (тогда как их «реестровая» численность равнялась шести тысячам). Желая «заслужить королевскую милость» и жалование, черкасы бились искусно и упорно, захватили несколько русских городов и жестоко расправились с их защитниками. За юды Смуты они выработали особые приемы борьбы с московскими крепостями — как путем внезапных нападений («изгона»), так и приступами с применением зажигательных веществ и т. н. «штюрмов» (установленных на телегах или санях срубов), из которых действовали меткие стрелки [30] Русский аналог назывался «турусы на колесах» (Акты Московского государства… С. 91, 93 (№ 56)). .