Юрий Алексеев - Освобождение Руси от ордынского ига

Однако развитие русско-крымских переговоров осложнилось свержением Менгли и турецкой агрессией против Крыма. Весной 1475 г. Менгли заточен в Манкупскую крепость, [322] а в июне полуостров оккупируют войска Мохаммеда II. [323] Это было сильным ударом по политическому престижу Менгли и сделало на время дальнейшие переговоры беспредметными. Восстановленный формально в своих правах в июле 1475 г., Менгли был вынужден признать себя вассалом султана. [324] Ослабление Крымского ханства и его новый политический статус отразились и на русско-ордынских отношениях.

21 октября 1475 г. в Москву «прибежал из Орды посол князя великого Дмитрий Лазарев». [325] Хотя никакие подробности этого события нам неизвестны, но очевидно, что в Орде произошел резкий конфликт и ханское правительство пыталось задержать Лазарева в качестве заложника. Русскому послу было нанесено явное оскорбление, и переговоры с Ордой на время прекратились. Еще важнее, что инцидент с Лазаревым свидетельствует о напряженных, враждебных отношениях к Руси в Орде летом — осенью 1475 г. Прошлогодняя миссия Кара-Кучюка, видимо, не оправдала надежд и ожиданий Ахмата: русское правительство, надо думать, не шло на уступки принципиального характера.

Дипломатические отношения с Ордой возобновились только летом следующего 1476 г. 11 июля в Москву явился посол Бочюка, «зовя великого князя ко царю в Орду». Как и посольство Кара-Кучюка, миссия Бочюки была многолюдной и пышно обставленной и носила не только дипломатический, но и торговый характер: с ним ехало «татаринов 50, а гостей с ним и с конми и товаром всяким с полшестасть». [326]

Летом 1476 г. Ахмат совершил успешное нападение на Крым: его войска нанесли поражение Менгли-Гирею, который был снова свергнут [327] и заменен ставленником Орды Джанибеком. [328] Это была вершина внешнеполитических успехов Ахмата. Победа в Крыму дала возможность хану предъявить Москве более определенные и, по-видимому, более жесткие требования. [329] Московский летописец впервые излагает содержание этих требований: суть их, как мы видели, — вызов великого князя на поклон к хану.

Для оценки значения этого вызова необходимо вспомнить, что Иван III был первым из русских великих князей, который никогда — ни до, ни после вокняжения — не приезжал к хану. Он был также первым, кто сел на великое княжение без прямой санкции ханской власти. Вызов его в Орду означал фактически требование восстановить традицию, восходившую к XIII в., — традицию периодических приездов великих князей в Орду в знак признания своей зависимости от верховной власти хана. [330] Таким образом, приглашение приехать в Орду имело существенное, принципиальное значение. Видимо, поэтому оно и было особо отмечено летописцем.

Итак, возобновление переговоров после разрыва в октябре 1475 г. произошло по инициативе ордынской стороны в благоприятной для нее обстановке и сопровождалось предъявлением требований, носивших принципиальный политический характер. В то же время посольство Бочюки, хотя и более скромное по составу, чем посольство Кара-Кучюка в 1474 г., было внешне облечено в обычную форму торгово-дипломатической миссии.

Посольство Бочюки провело в Москве около двух месяцев: московское правительство, видимо, в принципе не отказывалось от переговоров с ханским послом. 6 сентября Бочюка выехал обратно в Орду в сопровождении русского посла Матвея Бестужева. [331] Содержание переговоров в Москве и миссии Бестужева неизвестно, [332] но важен основной факт — приглашение великому князю приехать в Орду было отклонено. Тем самым русская сторона отвергла основное, наиболее существенное требование Ахмата.

Не порывая дипломатических отношений с Ордой, русское правительство отнюдь не пошло на возобновление традиционных изъявлений покорности хану, что на дипломатическом языке эпохи означало отказ от признаний ордынского сюзеренитета над Русью. [333] В этих условиях дальнейшие русско-ордынские переговоры могли носить в значительной степени только формальный характер, касаясь, может быть, и относительно важных, но по существу своему второстепенных предметов. Каждая из сторон, по-видимому, стремилась оттянуть время решительного столкновения до создания наиболее выгодной для себя военно-политической ситуации.

В этой связи для Русского государства первостепенное значение имели такие факторы, как окончательная ликвидация новгородского сепаратизма, укрепление положения на других внешних рубежах и попытки создания антиордынской коалиции; для Орды — укрепление ее положения в Крыму и в других частях улуса Чингизидов и попытки создания антирусской коалиции.

Решению задач, стоявших перед Русским государством, объективно способствовали такие акции, как поход на Новгород в 1477 г. и разгром заговора Феофила в январе 1480 г. Существенное значение имела также военная экспедиция на Казань весной 1478 г. в ответ на нападение казанцев на Вятскую и Устюжскую земли зимой этого же года.

Московская летопись кратко сообщает только о начале похода: 26 мая 1478 г. из Нижнего Новгорода под Казань была отправлена судовая рать во главе с В.Ф. Образцом. [334] Гораздо более подробные сведения содержит Типографская летопись. По ее данным, «множество воинства в судах к Казани» возглавляли князь Семен Иванович (Ряполовский) и В.Ф. Образец. Опустошив приволжские места, судовая рать подошла к Казани, однако из-за сильной бури и дождя не смогла пойти на приступ и, по-видимому, была вынуждена ограничиться блокадой города («вспятишеся и сташа на Волзе»). Одновременно, как и в 1469 г., по Казанскому ханству был нанесен удар с севера: вятчане и устюжане совершили успешный поход по Каме. В результате всего этого «царь послал с челобитьем к великому князю, и умиристася, яко же угодно бысть великому князю». [335]

Сведения Типографской летописи представляют большой интерес. Вторая Казанская война закончилась миром на условиях, предложенных русской стороной, и именно это обстоятельство имеет существенно важное значение. В период угрожающего обострения отношений с Ордой московскому правительству удалось нейтрализовать Казань и этим самым в значительной мере обеспечить свой левый стратегический фланг и тыл на случай войны с Ахматом.

Несмотря на победу в 1476 г., овладение Крымом оказалось для Ахмата не простым и не легким делом. Прежде всего оно заставило поставить вопрос о взаимоотношениях с Портой. Согласно турецким источникам, в июне 1477 г. ордынский хан обратился к султану с посланием, в котором наряду с уверениями в дружбе и верности содержалось многозначительное напоминание о происхождении Ахмата от Чингисхана. [336] Стремление Ахмата укрепить свою власть в Крыму в сочетании с его великодержавными амбициями сделало невозможным соглашение с Портой.