Сергей Свечников - Присоединение Марийского края к Русскому государству

Зимой 1556/57 гг. лугомарийские отряды совершили несколько набегов на русские земли — Нижегородское Поволжье, Унженский уезд, окрестности Галича (Соль Галицкая, Воскресенский монастырь) [901]. Вероятно, активность луговых марийцев в западном направлении во многом была обусловлена не только ненавистью ко всему русскому, но и страшным голодом, охватившим этой зимой все Заволжье [902]. В то же время «приходили луговые на Арскые места и на Горнюю сторону в многие места». Однако действия луговых людей не увенчались успехом. В марте-апреле 1557 г. новый предводитель луговых марийцев Ахметек-богатырь вторгся на Горную сторону. Против него выступила войсковая группа князя Иосифа Коврова, состоявший их детей боярских, стрельцов и горных людей. Отряд лугомарийских воинов был разбит, сам Ахметек-богатырь попал в плен [903].

Не ограничиваясь обороной, царские войска совершали ответные рейды вглубь лугомарийской территории. В апреле 1557 г. от казанских, свияжских и чебоксарских воевод поступили сообщения, что «посылают ежеден ис Казани и из Свияги и с Чебоксари на Луговую воевати, и везде, дал бог, воюют и здорово приходят во всю зиму и весну».

Беспрерывные столкновения с войсками Ивана IV, разразившийся голод, перекочевавшая в Марийский край из степей эпидемия, которая уничтожила остатки выживших в кровавой междоусобице ногайцев, полное отсутствие внешней поддержки (даже со стороны арских и побережных людей) — все это в совокупности вынудило луговых марийцев прекратить сопротивление и пойти на переговоры с царской администрацией. В мае 1557 г. представители луговых людей прибыли в Свияжск и стали просить, «чтоб государь пожаловал их, вин их отдал и учинил в холопстве, как и горних людей, и ясак велел имати, как прежние цари имали». В ответ на это Иван IV отправил «стряпчего своего Семена Степановича Ярцова» с распоряжением луговых людей «пожаловати, вин их отдати и х правде привести». В Казани присягу дали «Енебяк с товарищи», а также западные башкиры, которые одновременно заплатили и ясак; в Свияжске — «луговые сотцкые Абыз с товарищи»; в Чебоксарах — «Мамичь-Бердеевы дети и Кака сотцкой и все досталные люди». Непосредственно в улусы (волости) Луговой стороны приводить к присяге «черных людей» были отправлены сын боярский Образец Рогатый и Данил Чюлков. Впоследствии С.С. Ярцов, прибыв в Москву, доложил, «что луговые люди все содиначилися и царю и государю добили челом и всею землею все люди правду дали, что им неотступным быти от царя и государя во векы и их детем и ясаки платити сполна, как их государь пожалует». Вместе со стряпчим к Ивану IV «приехали от всей земли бити челом сотные князи… Казимир да Кака да Янтемир с товарищи. И царь и великий князь их пожаловал, вин им отдал и грамоту жаловалную дал, как им государю вперед служити» [904].

Эта жалованная грамота утеряна, о ее содержании можно только догадываться. Например, Ивана IV мог выполнить просьбу луговых марийцев, чтобы их «учинил в холопстве, как и горных людей», то есть уравнять статус Луговой стороны со статусом Горной. Скорее всего, население Луговой стороны получило определенные льготы. По предположению А. Каппелера, такие льготы продолжали действовать вплоть до 1570 г. [905]Более того, как показал А.Г. Бахтин, своим ожесточенным сопротивлением во время Черемисской войны 1552–1557 гг. луговые марийцы отстояли право на известную «автономию» в составе России [906].

XVI век был своеобразным «звездным» веком марийцев (черемисов). Именно в это столетие в Европе произошел «взрыв» информации о марийском народе — до этого о нем на Западе почти никто ничего не знал. Даже в русских письменных источниках марийцы стали упоминаться гораздо чаще, нежели в прежние годы. Чем объяснить этот резкий рост интереса к народу, на которого не обращали внимания ни в эпоху «великого переселения народов», ни в период монголотатарского господства в Восточной Европе?

Очевидно, марийцы находились на периферии этих вех истории, играли незначительную, а потому незаметную роль. Совсем другое дело — XVI век, когда черемисы проявили себя как активных участников противостояния между новым, динамично развивавшимся Русским государством и конгломератом тюрко-мусульманских государств, возникших на обломках Золотой Орды, в первую очередь, Казанским ханством, в составе которого они находились. В связи с этим Н.И. Костомаров заявлял, что «подвластные татарам черемисы — самое свирепое из финско-татарских племен, населявших восток нынешней Европейской России» [907]. Другой российский историк XIX века Г.И. Перетяткович утверждал, что марийцы «по обширности занимаемой ими страны и по своему участию в войнах Казани с Москвой занимают выдающееся положение» [908]. В начале ХХ века С.Ф. Платонов даже больше подчеркивал «черемисскую», нежели татарскую опасность для восточных русских окраин в XV–XVI веках [909].

«Черемисский феномен» заключается в определяющей, главной роли марийцев в повстанческом движении народов Среднего Поволжья во второй половине XVI века. Действительно, из всех народов бывшего Казанского ханства луговые марийцы наиболее яростно противодействовали завоевателям, что даже позволяет говорить о «черемисском феномене». По мнению А.Г. Бахтина, разгадка этого феномена кроется в уникальности социально-политического строя средневекового марийского общества: как правило, народы на этапе разложения родоплеменных и становления классовых отношений (данный этап принято называть «военной демократией») обладают повышенной воинственностью [910]. Военно-демократические порядки в средневековом марийском обществе явились той средой, где были заложены имманентные импульсы к набегам. Имущественное расслоение рядовых общинников, хозяйственная деятельность которых затруднялась недостаточно благоприятными природными условиями и невысоким уровнем развития производительных сил, приводила к тому, что многие в поисках средств для удовлетворения своих материальных потребностей начинали все большей мере обращаться за пределы своей общины. Знать, тяготевшая к дальнейшему увеличению богатства и своего социально-политического веса, тоже стремилась за пределами общины найти новые источники обогащения и усиления своей власти. В связи с этим возникала солидарность двух различных слоев общинников, между которыми формировался «военный союз». Поэтому власть марийских «князей» наряду с интересами знати все еще продолжала отражать и общеплеменные интересы.

Кроме того, луговые марийцы пользовались значительной самостоятельностью благодаря равновесию сил между Русским государством и Казанским ханством, но как только этот баланс был нарушен, возникла реальная угроза утраты марийцами независимости, права жить по-своему и того мира, в котором они жили; «стремясь защитить свой мир, марийцы упорно боролись против всего, что ассоциировалось с завоевателями». Дополнительными обстоятельствами, способствовавшими, согласно точке зрения А.Г. Бахтина, ожесточенному и длительному сопротивлению, являлись значительный военный потенциал левобережных марийцев и слабость экономической базы, что исключало Луговую сторону из числа привлекательных для феодальной эксплуатации областей [911].