Сергей Свечников - Присоединение Марийского края к Русскому государству

Соглашаясь в основном с данными выводами, все-таки необходимо указать, что тезис о слабости экономической базы Луговой стороны справедлив лишь отчасти, поскольку многие марийские земли восточнее Малой Кокшаги входили в ранг житниц Казанского края [912]. Слаборазвитой в экономическом плане была западная и северозападная части Луговой стороны (кокшайский и ветлужский бассейны), однако примечательно, что частновладельческое (помещичье, дворцовое и монастырское) русское землевладение впоследствии стало распространяться именно на этой территории расселения марийцев, а не на более плодородной восточной половине Луговой стороны [913]. В то же время нельзя не согласиться с утверждением А. Каппелера, что отсутствие на Луговой стороне важных коммуникаций из-за обилия рек, сильной заболоченности и лесистого характера местности вызывало у русского правительства недостаточный интерес к марийской части Левобережья Казанского ханства [914].

При разгадке «черемисского феномена» необходимо также учесть относительно слабые связи левобережных марийцев с Русью и, наоборот, тесные — с тюркскими государственными образованиями — в сочетании с наиболее активным их участием в войнах Казанского ханства с Русским государством; отношения между русскими и луговыми марийцами еще задолго до событий середины XVI в. носили предельно конфронтационный, враждебный характер.

Как указано выше, совместные военные акции татар и марийцев против Руси были обусловлены не только взаимной заинтересованностью, но и зависимым, подчиненным положением марийцев в составе Казанского ханства, татарского в своей этнической основе государственного образования. Несомненно, что и в 1552–1557 гг. организаторами вооруженных выступлений луговых марийцев помимо представителей местной знати были и татарские феодалы, на которых марийское население традиционно смотрело как на своих легитимных верховодителей. Татарской феодальной аристократии было выгодно опираться на опытных, готовых подчиниться им и ненавидящих все русское лугомарийских воинов. В этой связи было бы правильнее при характеристике движения сопротивления луговых марийцев делать акцент не на борьбе за независимость, которая была в казанско-ханский период неполной, а на борьбе за право жить по-своему, за тот порядок, который существовал у них в годы казанского подданства.

Казанские татары тоже принимали активное участие в войне 1552–1557 гг., борясь за суверенитет своего государства, тем не менее, их роль в повстанческом движении не была определяющей. Это можно объяснить несколькими факторами. Во-первых, татары в XV–XVI вв. переживали период развитых феодальных отношений, они были классово дифференцированы и такой солидарности, какая наблюдалась у левобережных марийцев, не знавших классовых противоречий, у них уже не существовало (поэтому участие низов татарского общества в антимосковском повстанческом движении не отличалось устойчивостью). Во-вторых, внутри класса феодалов шла борьба между родами, что было обусловлено притоком иноземной (ордынской, крымской, сибирской, ногайской) знати и слабостью центральной власти в Казанском ханстве, и этим успешно пользовалось Русское государство. В-третьих, близость социально-политических систем Русского государства и Казанского ханства облегчала переход феодальной знати ханства в феодальную иерархию Русского государства, в то время как марийская протофеодальная верхушка имела довольно слабые связи с феодальной структурой и того, и другого государства. В-четвертых, поселения татар находились в относительной близости от Казани, от крупных рек и иных стратегически важных путей сообщений, в местности, где было мало естественных преград, которые могли бы помешать передвижению войск, к тому же это были, как правило, экономически развитые районы, весьма привлекательные для феодальной эксплуатации [915]. В-пятых, в результате падения Казани в октябре 1552 г. была уничтожена основная часть наиболее боеспособных казанскотатарских войск, вооруженные отряды левобережных марийцев тогда пострадали значительно меньше.

Беспримерно кровавыми и жестокими для марийцев оказались пять лет истории с 1552 по 1557 гг. За этот период было физически уничтожено множество марийцев и представителей других народов Среднего Поволжья. По завышеным данным Казанского летописца (иные и более правдоподобные сведения в других источниках не приводятся), «казанцы и черемиса» в течение нескольких лет до и после падения Казани потеряли 757 270 человек убитыми и уведенными в плен, не считая пропавших без вести [916]. Наиболее пострадала социальная верхушка, которая руководила антимосковским повстанческим движением. В официальных летописях указано, что к концу I Черемисской войны «казанские люди лутчие, их князи и мурзы, и казакы, которые лихо делали, все извелися». Казанский летописец повествует: «Мало же их живых осташа во всей земли Казанской, и разве простых живых людей и худых и немощных и убозех земледелец» [917]. Похожее сообщение передали польско-литовскому королю Сигизмунду-Августу русские дипломаты: «… а люди казанские болшие все побиты, а черные люди немногие осталися, и ныне все государю послушны» [918].

Немалые жертвы понесли и русские воины. А.М. Курбский оставил такую запись об итогах «Казанского взятия» и Черемисской войны 1552–1557 гг.: «И в ту шесть лет битвы многие быша с ними воевания; и толикое множество в то время погибе войска християнского, биющеся и воюющеся с ними безпрестанно, иже вере не подобно» [919]. Но в отличие от повстанцев, царские войска одержали победу. Казанский край стал частью Русского государства, превратившегося теперь фактически в многонациональную державу, в полиэтническую империю. Иван IV завоевал славу могущественного царя, на небывалую высоту поднялся международный авторитет Московии. «И тако сед на престоле своем великаго царьства Рускаго, правя скипетр державы своея, утер кровавый пот свой, покорив под себе жестокия и лукавыя казанцы, и паче их злейшую черемису поганую, оставив себе славу велию, превыше отец своих, и память вечную в роды русския во веки» [920], — завершает свое повествование Казанский летописец.

Помимо этого Московская Русь получила доступ к богатым различными природными ресурсами землям Поволжья, а в перспективе — Урала и Сибири. В распоряжение московского правительства перешли тысячи опытных, закаленных в боях воинов покоренного края. Представители народов Среднего Поволжья активно участвовали в Ливонской войне 1558–1583 гг. на всем ее протяжении, они внесли огромный вклад в дело защиты южных рубежей России (строительство засечных черт, пограничная служба). В царскую казну огромным потоком хлынули ясаки и прочие налоговые поступления из «подрайской землицы». Русское государство экономически усилилось благодаря овладению волжским торговым путем. Важными для экономики Русского государства были и природные запасы самой Волги, в частности, ценные промысловые рыбы (белуга, осетр), которые водились только в ее среднем и нижнем течении. Наконец, была решена (хотя и не сразу) проблема безопасности русских земель, примыкавших к Казанскому краю, «казанской украины».