Сергей Карпов - История Трапезундской империи

Объединение Понта с Боспором также оказалось непрочным, и после смерти Полемона I на Боспоре утвердился у власти правнук Митридата Аспург. Признав это, Рим в 3/2 г. до н. э. объединил Понт, Каппадокию и Малую Армению в единое государство, устроив династический брак вдовы и наследницы Полемона (во втором браке, после смерти Динамии) Пифодориды с царем Каппадокии Архелаем. Такое объединение было необходимо Риму как антипарфянский буфер, но просуществовало оно недолго, до смерти Архелая в 17/18 гг. [396]Преемники Полемона I придерживались полностью проримской политики и зависели от Рима. Когда необходимость в буферном государстве у Рима отпала, Нерон в 63/64 гг. н. э. присоединил бывшее Понтийское царство к римской провинции Каппадокия/Галатия [397].

Крупнейшие города Южного Причерноморья, особенно Амис и Синоп, сильно пострадали во время III Митридатовой войны, походов Фарнака II и частой смены алчных и корыстных правителей или боровшихся за власть в Риме и на Понте группировок. Возможно, временный упадок бывших столиц способствовал подъему Трапезунда и возрождению Керасунта, которых Помпоний Мела называл « rаrае urbes… maxime illustres », в то время, как еще Страбон считал Керасунт незначительным селением [398]. В III в. н. э. Зосим именует его «большим и многолюдным городом» (πόλει μεγάλη και πολυανθρώπψ), обнесенным уже в то время двумя стенами [399]. Равным образом и Амастриду Плиний Младший называл городом красивым и благоустроенным и с согласия императора Траяна для оздоровления города проводил работы по засыпке протекавшего через центр грязного и зловонного ручья [400]. Видимо, император Траян придавал особое значение портовым городам Южного Причерноморья, расширял их гавани, строил торговые сооружения [401]. Новые черты в городское развитие вносило и основание римских колоний. Колонии ветеранов, например, в 45 г. до н. з. были устроены в Апамее, Гераклее и Синопе. Колонисты составляли привилегированный слой населения городов, постепенно сливаясь с его верхушкой [402].

Период относительной стабильности и процветания для городов Понта продолжался с правления Августа (27 г. до н. э. — 14 г. н. э.) до варварских набегов середины III в. н. э. Римская провинция Понт-Вифиния, в которую входили Синоп и Амис, считалась сенатской и управлялась проконсулами преторского ранга. Только в периоды войн и кризисов управление вверялось legati Augusti pro praetore , прямо представлявшими императора. Выбор проконсулов осуществлялся Сенатом ежегодно по жребию. Среди проконсулов преобладали лица италийского происхождения (19 италийцев и 9 греков, по подсчетам Б. Реми). Среди легатов число греков выше: 8 против 4 из числа отождествленных Реми лиц [403]. Очевидно, что римская администрация искала и находила опору в социальных слоях, близких верхушке населения Понта. При Антонине Пие провинция была реорганизована (ок. 159 г.) [404]и вскоре, видимо, при Марке Аврелии, стала императорской под управлением легатов с неопределенным сроком занятия должности [405]. Синоп и Амис чеканили монету с портретами римских императоров и с указанием на свои союзные отношения с Римом. При Адриане и Антонине Пие Амис получил право чеканить и серебряную монету, что считалось городской привилегией [406].

По реформе Диоклетиана (284–305 гг. н. э.) Вифиния и Понт составили Второй понтийский диоцез, во главе администрации которого был викарий. Наконец, при Константине I была учреждена специальная провинция, названная по имени матери государя Еленопонтом. Юстиниан I расширил ее границы до Трапезунда. Восточные же и южные области Понта после аннексии Римом Полемоновского Понта в 64 г. н. э. образовали так называемый Средиземный Понт [407]. Римское правительство придавало ему особое стратегическое значение. Ведя войну с Парфией на территории Армении, Рим снабжал свои армии продовольствием и снаряжением через Трапезунд [408], превращенный постепенно в морскую и военную базу империи на Востоке. В этом контексте и следует рассматривать предоставление Трапезунду статуса свободного города в 63 г. [409], и строительство в нем после 129 г. н. э. по распоряжению императора Адриана гавани. Создавая оборонительный лимес на Востоке, римляне располагали один из своих легионов в Мелитене (Малатье), другой — в Сатале (Садаг), на Понте и третий — в Самосате. Эти войска контролировали важнейшую стратегическую дорогу Восточной Анатолии, шедшую от Трапезунда к Мелитене и Самосате, с ответвлениями [410]. Значительная ее часть была построена римлянами к 76 г. н. э. и использовалась с тех пор в течение античности, Средневековья и Нового времени. Крупные римские гарнизоны, первоначально — для защиты от пиратов, располагались и в многочисленных укрепленных пунктах побережья от Трапезунда до Апсара в устье р. Чорох и Савастополиса (Сухуми) [411]. В самом Трапезунде размещались сначала получившие римское гражданство и реорганизованные в когорты войска Полемона, а затем — вексилляции римских XII и XV легионов, чьи лагеря были в Сатале и Мелитене [412]. Риму был передан и значительный флот Полемона, который был впоследствии усилен [413]. По предположению М. И. Максимовой, главной его базой стал не Трапезунд, как при Полемоне, а Синоп, обладавший лучшей бухтой, хотя и Трапезунд сохранил значение торгового и военного порта [414].

И все же установление римского господства на Понте встречало сопротивление как части населения греческих городов, так и окружавших их племен. Проявлением этого стало пестрое социальное движение под руководством Аникета в Трапезунде в 69 г. н. э. Воспользовавшись борьбой за власть в империи Вителлия и Веспасиана, бывший раб, вольноотпущенник последнего Полемона и командующий его флотом Аникет от имени Вителлия призвал к восстанию соседние с Трапезундом мегрело-чанские племена. Ему удалось ворваться в Трапезунд и перебить не оказавший серьезного сопротивления и состоявший в основном из греков, бывших воинов Полемона, римский гарнизон. Аникет сжег римские суда и добился господства на море, строя быстроходные малые суда с поднятыми бортами и одинаково острой кормой и носом, позволяющими причаливать к берегу любой стороной корабля. Только посланные императором Веспасианом отборные подразделения легионов во главе с опытным полководцем Вирдием Гемином смогли подавить восстание. Аникет бежал к одному из местных чанских (лазских) племенных вождей, который сначала поддержал его, но затем, под угрозой войны с римскими войсками, выдал Гемину. Примечательно, что Тацит называет эти события «войной с рабами», подчеркивая социальный характер движения [415]. Политическая ориентация Аникета не была случайной, учитывая, что все провинции Понта и Армении присягнули на верность Веспасиану, а понтийские корабли принимали участие в гражданской войне на его стороне [416].