Виталий Ларичев - Колесо времени [Солнце, Луна и древние люди]

Напрасно, пораженный жестокостью самолюбивой Инанны, взывал он к Солнцу:

Солнце не осталось безучастным и стало менять светом лучей своих обличье Луны. Горной змеей скользил меж гор перепуганный и «позеленевший» в рыданиях Син, стремительно возносился он вверх, словно ястреб. Но напрасно — никогда не сможет спастись лунный серп, если оказывается он в том месте, где восходит Шамаш и где появляется после семи дней отсутствия Инанна. Отроду так повелось, что нет Сину спасения на востоке, где изначально предписано ему Мардуком непременно принимать смерть. Демоны Эрешкигаль отыскали спрятавшегося в «священной овчарне» (созвездие-дом?) Сина, насмерть зарубили его медными топорами, искололи ножами, крючьями и шильями, а затем уволокли в Страну без возврата, куда Инанна его вместо себя «заменою отдала».

Но жрецы знали: когда Инанна исчезала на три месяца в Стране без возврата, Син благодаря ей обретал новую жизнь. Трижды за это время богиня вступала в брак со своим супругом, который, умирая, принимал в эти три месяца облик трех служителей Кура — Человека двери, Человека подземной реки и Перевозчика. И все это делалось для того, чтобы, оставив трех рожденных в Преисподней детей в качестве положенной для Страны без возврата замены, позволить выйти из нее лунному богу Сину.

Когда же Инанна после трех месяцев отсутствия вновь появлялась в Небе, но уже на западном небосклоне, то виделась жрецам богиней-матерью, ибо только в том месте всегда появлялся серп новорожденного Сина, но никогда он в тех местах не умирал.

По той же причине она там представлялась в третьей своей ипостаси — его возлюбленной и жены.

Инанна вновь облачалась здесь в благородную царскую палу и «тиару светлую», украшалась с ног до головы всевозможными драгоценностями из золота, серебра и многоцветных камней, очи ее соблазнительно подкрашивались притиранием «пусть придет, пусть он придет», на шею надевалось лазуритовое ожерелье. Самая обольстительная из женщин Вселенной, как назовет ее вскоре жених, возлюбленный и супруг — лунный бог Син, исполняла теперь призывную песню любви:

Прекрасная, «как луч Луны», появилась Инанна перед Сином, и все ужасное было забыто и прощено:

Влюбленный жених и супруг, приглашая войти в свой «божественный дом», обещал возродившей его владычице Неба приготовить

Страстной в радостях любви стала встреча в небесах Владычицы стран и лунного бога:

Как разительно отличалась эта весенняя встреча возрожденного Сина и покинувшей преисподнюю Инанны на западе от той, что произошла при солнцевороте к осени и зиме на востоке, в краю, где ежедневно возвращался к жизни Шамаш, но умирал «заменою отданный» Син. Тогда Инанна обрекала на мучительную смерть лунного бога, а вместе с ним умирала природа. Зато теперь, когда, как и положено женщине, Инанна после 10 лунных месяцев (273 дней) даровала ему жизнь, а затем и пламенную любовь, эта встреча на пороге страны смерти становилась знаком к пробуждению на Земле всего живого, счастливым предзнаменованием черноголовым обильных плодов земных, многочисленного приплода в стадах, отягченных уловами сетей и удачной охоты.

Жрецам было бы нелегко следить за «главными управителями времен года»: переменчивым в ликах Сином, своенравной странницей Неба Инанной и степенным Шамашем, если бы не мудрость установлений Мардука. Согласовать их движения помогали как раз те самые соображения, которые, как и законы не менее мудрого Тота, предписывали жрецам Хапи в Египте считать солнечный год в 365 дней и ни на час более. При таком условии одинаковые явления, связанные с фазами Луны и периодами невидимости Инанны в течение 7 дней или 3 месяцев и, напротив, видимости ее в течение 8 месяцев и 5 дней, но с появлением то на востоке, то на западе, повторялись, в общем, синхронно через 8 лет. Жрецы на берегах Тигра и Евфрата знали повеление Мардука — за такие 8 лет 5 круговоротов должна совершать в небесах Инанна, Син же — рождаться 99 раз, и опять начало года в день весеннего равноденствия почти совпадало с первым появлением молодой Луны на западе!

Циклы лунных лет при согласовании их с солнечными могли быть разными. Так, если на берегах Хапи Тот предпочитал вести расчеты в пределах 25 лет, то здесь, в благодатных землях Двуречья, считалось более удобным производить их (решая заботы обыденные) во временных границах 27 лет. Однако никакой другой цикл не мог соперничать по красоте и многозначительности с периодом восьмилетия, ибо он лучше всего позволял раздумывать о сути происходящего на Небе и на Земле. Заботливый Мардук вразумил жрецов, и они знали, что нужно делать, чтобы восьмилетие Шамаша так согласовать с восьмилетием Сина, чтобы привести их в гармонию с пятью круговоротами прекрасной Инанны. Им следовало вставлять дополнительный 13-й месяц в году с интервалами в 3, 3 и 2 года (во 2, 5 и 8-й годы), а чтобы жрецы не запамятовали, когда следует слегка продлить год, сделав его «полным», Мардук продумал появление в Небе звездных знамений.

Как смотрелись они, какие события происходили затем и что предпринимали в соответствии с ними те, кто отвечал за счисление времени по Луне и Солнцу, предстоит узнать чуть позже, когда жрецы на вершине зиккурата увидят наконец на западе ожидаемое с нетерпением всеми черноголовыми. А пока, завершая рассказ о сотворении Мардуком Вселенной, самое время обратиться к его Году Бытия, еще более значительному по протяженности, чем Псовый год Сотис-Изиды многомудрого Тота.

Божественный год победителя Тиамат продолжался, подчиняясь тем же, что и на берегах Хапи, особенностям счисления времени по Солнцу, Луне и Венере, 1805 земных лет, а начало и окончание его знаменовались предваряющим появление на небосклоне Шамаша первым весенним восходом звезды Фамальгаут, мудрого повелителя вод и покровителя плодородия рыбовидного Эа, который держал в руках сосуд с бьющими из него струями «воды жизни». Они велением Мардука призваны были возвещать черноголовым приближение поры разлива Тигра и Евфрата. Роль точного указателя смены рубежей солнечных лет жрецы Мардука отводили не Сотис (Сириусу), а восходу в определенный день блистающей красы Неба Капеллы.