Виталий Ларичев - Колесо времени [Солнце, Луна и древние люди]

В конце своего повествования Иосиф Флавий с удовлетворением отметил, что предусмотрительность древних звездочетов увенчалась завидным успехом. Стихийному бедствию не удалось сокрушить творения усердных строителей памятных стел: воды потопа оказались бессильными уничтожить не только каменную, но и кирпичную колонну. Как уверял Иосиф Флавий, они и в его времена возвышались в Сирии, сохраняя на случай повторения вселенских бедствий некогда познанное в небесах потомками Адама.

Вторая столь же мудрая, но в значительно большей мере содержательная притча, рассказанная тем же всезнающим Флавием, повествует с волнующими подробностями о том, что похвальную озабоченность необходимостью постижения людьми небесных явлений проявил и сам виновник потопа — разгневанный и удрученный погрязшим в грехах человечеством господь бог. Он принял такое решение: пусть добродетельные патриархи, которые с прилежанием уже создавали в те времена «найденные ими науки» — геометрию и астрономию, продолжают «усовершенствовать» их. Загвоздка была, правда, лишь в одном — чтобы выполнить задуманное, патриархи должны прожить более 600 лет, поскольку лишь по прошествии этого периода, известного под названием «Великий год», светила, завершив круговорот, снова оказываются в небесах почти в том же положении относительно друг друга, в каком они находились в начале шестивекового цикла. Но чего не сделаешь ради того, чтобы патриархи осознали великую гармонию сконструированного творцом мироздания. Господь бог позволил (разумеется, в порядке исключения) прожить создателям геометрии и астрономии 600 лет.

Как поведал далее Иосиф Флавий, патриархи сполна оправдали доверие владыки Вселенной. Они успели-таки уяснить, в чем состоит особая значимость Великого года. Подтверждение тому — превосходный в простоте и точности календарь, который им будто бы удалось разработать: к 360 суткам, что составляли ранее продолжительность года, они добавили в конце последнего месяца пять дней и тем самым почти сравняли его с годовым солнечным оборотом. Для выравнивания оставшихся несоответствий патриархи предложили добавлять один день каждые четыре года и вычитать день каждые 150 лет. В результате им удалось настолько удачно согласовать календарный период в 600 лет с движением Солнца, что знаменательные итоги их астрономических изысканий тоже следовало бы, по мнению Флавия, воспроизвести на колоннах детей Сифа.

Такой вывод можно подтвердить авторитетным заключением: бывший в конце XVII — начале XVIII века директором Парижской астрономической обсерватории Жан Доминик Кассини, рассмотрев Великий год с точки зрения возможностей точного счисления времени, назвал его самым прекрасным из всех циклических календарных периодов, созданных в глубокой древности. Само по себе появление 600-летнего цикла в «допотопную эпоху» он, первооткрыватель четырех из пяти спутников Сатурна, расценил как показатель весьма раннего проявления интереса людей к астрономическим знаниям. Ж. Д. Кассини обратил внимание на то, что предопределяет особое удобство использования этого календарного периода: количество суток в нем (219.146 1/2) составляет целое число не только солнечных лет, но и лунных месяцев (7421). Разработанная «допотопными патриархами» календарная система была, надо полагать, ориентирована на счет времени не только по Солнцу, но и по Луне. Согласно расчетам Ж. Д. Кассини, 600-летиий цикл лунносолнечного счисления времени предполагал длительность лунного месяца в 29 дней 12 часов 44 минуты 3 секунды, а год — продолжительностью в 365 дней 5 часов 51 минуту 36 секунд!

Между тем деяния «добродетельных патриархов» не ограничились, судя по всему, разработкой точного календаря для счета времени по Луне и Солнцу. По всей вероятности, и зодиакальные созвездия, т. е. группы звезд, по которым дневное светило путешествует в течение года, тоже были ведомы им, усердным созерцателям Неба. Учитывая основополагающую роль быка в религиозно-мифологических представлениях и ритуалах первобытности, а также особо почтительное отношение предков к весеннему равноденствию, торжественному моменту начала возрождения природы, астрономы высказали такую захватывающую идею: подразделение полосы неба, где каждый год перемещается Солнце, на участки с определенным образом сгруппированными звездами восходит или к 2460 году до нашей эры, когда дневное светило в момент весеннего равноденствия находилось в районе первых звезд созвездия Тельца, или к 4500 году до нашей эры, когда оно в тот же период располагалось в зоне последних звезд того же созвездия.

Вторая дата (4500 лет до нашей эры) показалась сторонникам этой гипотезы более предпочтительной, поскольку она как раз и определяла конец тех самых «допотопных времен», когда возлюбленные господом патриархи завершали свои штудии по геометрии и астрономии. Ведь начало потопа датировалось временем около 6 тысяч лет назад, откуда и вело отсчет поколений современное человечество. Согласно логике подобных рассуждений, выходило, что, когда на Земле появились современные люди, астрономия уже прошла длительный путь развития, превзойдя их по возрасту. Ориентировочные, того же плана, что и приведенные выше, хронологические прикидки историков астрономии показывали, что корни небесной науки восходят ко «временам Адама», по крайней мере к периоду за полторы тысячи лет до наступления потопа, и, значит, возраст ее насчитывает по меньшей мере 7 тысячелетий. Выделение зодиакальных созвездий стали в XIX веке относить за 6370 лет от того времени, когда любопытствующие относительно истоков астрономии произвели соответствующие расчеты.

В свете таких цифр следует ли удивляться высказанным еще в прошлом веке утверждениям, что шумерийцы в Двуречье наблюдали за небом в V–IV тысячелетиях до нашей эры? Сомневаться в том едва ли приходится, если постараться вспомнить, как Каллисфену, который сопровождал Александра Македонского в его походе на восток, удалось собрать сведения об астрономических наблюдениях в Месопотамии, восходящих к 2300 году до нашей эры. Собранные Каллисфеном, как и оставшиеся ему недоступными, по-видимому, значительно более древние документы, как считается, хранились в потаенных жреческих архивах при храмах, которые одновременно представляли собой астрономические обсерватории. Во всяком случае, в античные времена если бы кто и высказал удивление или сомнение относительно возраста астрономии, то лишь по поводу прямо противоположному: неужто астрономия столь молода, что ей всего только 6 или 7 тысяч лет? Ведь известно утверждение Эпигена, что астрономические наблюдения стали производить около 720 тысяч лет назад. А почему остается в забвении мнение многомудрого жреца античности Бероза, который называл по тому же поводу меньшую, но тоже не лишенную впечатляющей древности дату — 490 тысяч лет? Надо бы также принять во внимание мысль Цицерона о том, что астрономия начала отсчет своего развития 470 тысяч лет назад, и великого Гиппарха, который определил возраст ее в 270 тысяч лет. Неужто, наконец, ничего не стоят подсчеты Диодора Сицилийского, который полагал, что обитатели Двуречья начали наблюдать солнечные затмения около 173 тысяч лет назад?