Норберт Элиас - Придворное общество

Развитие французского двора и придворного общества во Франции вполне пригодно в качестве эмпирического материала для решения подобной задачи. Оно подходит отчасти именно потому, что это развитие едва ли связано как-либо непосредственно со злободневными битвами нашего собственного времени. Следовательно, эту тему легче будет рассматривать без эмоционального пристрастия. Здесь, в эволюции французского двора, перед нами раскрывается одна-единственная, но в то же время центральная линия совокупного развития конкретного общества-государства. И как это развитие в целом, так и развитие двора, если мы, находясь на достаточном отдалении, проследим его, скажем, со времени династии Валуа до эпохи Людовика XIV, оказывается процессом непрерывным. С течением столетий организация должностей в королевском домохозяйстве и свите становится более дифференцированной. Функции управления доменом и государством, которые вначале осуществлялись одними и теми же лицами без строгой дифференциации, разделя ются и становятся должностями различного типа. Сама иерархия должностей становится более многоступенчатой. Число должностей возрастает. Здесь случались регрессы; но главная линия развития, через кратковременные колебания, идет в одном и том же направлении вплоть до самого конца XVII века. В этом смысле непрерывность процесса очевидна.

Можно попытаться воспроизвести ее при помощи сравнительных прилагательных. Однако сравнительная степень создает впечатление, что перед нами — только относительное изменение количественных величин. А это впечатление обманчиво. Оно в немалой мере основано на относительной неразвитости средств нашего языка и мышления. То, с чем в действительности мы имеем здесь дело, — это постепенное изменение группировки людей при дворе, или, если хотят выразить это иначе, — структуры двора. Наш язык и наше мышление в настоящее время могут быть все еще таковы, что для того, чтобы выразить в языке перемену в конфигурации людей, образующих двор, мы вынуждены абстрактно выводить из этой формы человеческих взаимоотношений те аспекты, которые можно выразить сравнительными степенями и которые вследствие этого представляются чисто количественными определениями. Однако даже если это так, ограниченность наших теперешних средств выражения не должна вводить нас в заблуждение. Процесс, которому мы пытаемся дать категориальное определение с помощью такого типа абстракций, на самом деле есть изменение в конфигурации, которую составляют друг с другом люди, в форме, которую обретает сеть их взаимозависимостей. В понятиях это изменение конфигурации можно отразить лишь как таковое. Для категориального определения смены конфигурации мы можем вывести из знания о структуре взаимозависимостей множество частных характеристик «более или менее». Однако сколько таких характеристик мы ни выделим — без ясного и точного научного фиксирования смены конфигурации все они будут хотя и неизбежными на нынешней ступени развития, но все же лишь временными приближениями к определению. Идея перехода количества в качество основана, следовательно, на недоразумении. То, что в длительных процессах развития представляется в соответствии с ограниченностью имеющихся у нас средств языка и мышления только неким «больше», неким накоплением количества, есть всегда в то же время и нечто иное, чем только изменение количества, а именно — изменение структуры, изменение сети взаимозависимостей, а тем самым и баланса власти в системе напряжений данной совокупной конфигурации. Лишь один пример тому — сдвиг в распределении власти в пользу группы короля за счет всего прочего дворянства. Определения в духе «более» или «менее», выражения вроде «прирост королевской власти» или «прогресс монетаризации» составляют в данном случае вспомогательные инструменты, выражающие преемственность изменения. Однако то, что в эпоху Генриха IV, после многих колебаний в ту и в другую сторону, выглядит поначалу просто как дальнейшее увеличение власти короля, оказывается в то же время неким «Metabasis eis alio genoj» [216]: из непрерывного изменения потока конфигураций возникла конфигурация нового типа.

Выражение «переход количества в качество» указывает, стало быть, на очень важную проблему, которая заслуживает тщательного исследования, и в особенности теоретического. Мы можем обрисовать здесь лишь в общих чертах и мимоходом теоретическое значение этой проблемы. Однако ее невозможно совершенно обойти; без указания на нее исследование придворного общества Франции повисает в воздухе.

Это развитие в XVII веке было продолжением тенденций предшествующих столетий с сохранением определенной преемственности. Однако, несмотря на нее, в то же время взаимное отношение людей при дворе, так же как жесты и облик этих людей, в XVII веке представляли собою и нечто новое. Проблема в том, как можно выразить этот «Metabasis eis alio genos», этот переход в иной род, этот процесс социологической мутации, не давая повода ни для представлений об абсолютной непрерывности вроде той, какая существует в числовом ряду, ни для мысли об абсолютном разрыве. В той фазе развития научного знания, когда накопление необобщенного частного знания о таких процессах значительно опережает разработку их итоговых теоретических моделей, выразить это превращение очень трудно. Где бы мы ни встретили подобные проблемы, нам следует прибегать к помощи метафор из других, относительно более простых предметных областей знания. Употребляя такие метафоры, мы должны развивать их буквальное значение, пока они по степенно не утратят и всякое отношение к той области, из которой происходят, и даже самый характер метафор, не окажутся более впору для тех обстоятельств, на которые мы их перенесли, и не превратятся, наконец, в специальные термины для обозначения этих обстоятельств. Само понятие «развития» (Entwicklung) может служить примером превращения слова, употреблявшегося первоначально в метафорическом смысле, в специальный термин. В словоупотреблении практически исчезло всякое воспоминание о связи с буквальным значением. Отголоски этого первоначального смысла мы встречаем, например, когда речь идет о распеленании (Auswickeln) грудных детей, о наматывании (Wickeln) бинтов медсестрами; другая, вначале метафорическая, а затем специализированная ветвь эволюции этого слова ведет нас в область фотографии, где метафора «проявки» (entwickeln) пленок стала ныне общепринятой. Однако относительная неадекватность буквального значения слова его использованию в специальной области едва ли кого-нибудь смущает. Ее вообще вряд ли замечают. Специальное словоупотребление стало вполне обыденным и самостоятельным.