Вячеслав Красиков - Победы, которых не было

Дальнейший ход событий по-человечески вполне объясним. От военных журналистов в то время требовали зажигательных сенсаций и воспевания героев, достойных всеобщего подражания. Фронтовикам, в свою очередь, не хотелось выглядеть жалкими и битыми. Тем более что боевой путь панфиловской дивизии на фоне катастрофического для СССР 1941 года выглядит совсем не хуже других. Все части Красной Армии в ту страшную пору прошли через похожие круги ада. Однако именно над 316-й дивизией его величество случай почему-то решил подшутить, толкнув ее в жернова советской пропагандистской машины.

Во второй половине ноября 41-го в панфиловскую дивизию заехали корреспонденты «Комсомольской правды» В. Чернышов и «Красной звезды» В. Коротеев. Первый побеседовал в штабе дивизии с инструктором-информатором. Что тот ему поведал и какую роль затем сыграла фантазия самого журналиста, теперь уже, конечно, не установить. Но в материале Чернышова «Слава бесстрашным патриотам», опубликованном в номере «Комсомолки» за 26 ноября 1941 года, уже присутствовал эпизод, в котором немногочисленная группа отчаянных храбрецов-панфиловцев сдерживала натиск пятидесяти четырех вражеских танков в сражении, продолжавшемся более четырех часов.

Коротеев взял интервью у комиссара дивизии Егорова, который, по словам корреспондента, рассказал ему о героическом бое одной роты с немецкими танками. Статья Коротеева с упоминанием данного факта, называвшаяся «Гвардейцы Панфилова в боях за Москву», появилась в «Красной звезде» в номере от 27 ноября 1941 года.

Как оформлялась легенда дальше, можно узнать из показаний все того же Коротеева, которые он давал следователю в 1948 году:

«Я доложил редактору Ортенбергу обстановку, рассказал о бое роты с танками противника. Ортенберг меня спросил, сколько же людей было в роте. Я ему ответил, что состав, видимо, был неполный, примерно человек тридцать — сорок. Я сказал также, что из этих людей двое оказались предателями… 28 ноября в „Красной звезде“ была написана передовая „Завещание двадцати восьми павших героев“. Я не знал, что готовилась передовая, но Ортенберг меня еще раз вызвал и спрашивал, сколько же людей было в роте, которая сражалась с немецкими танками. Я ему ответил, что примерно тридцать человек. Таким образом, и появилось в передовой количество сражавшихся — двадцать восемь человек, так как двое оказалось предателями. Ортенберг говорил, что о двух предателях писать нельзя, и, видимо посоветовавшись с кем-то, разрешил в передовой написать только об одном предателе… В дальнейшем я не возвращался к теме о бое роты с немецкими танками; этим делом занимался Кривицкий, который первым написал и передовую о двадцати восьми панфиловцах…»

Передовица Кривицкого появилась в номере «Красной звезды» от 28 ноября 1941 года. Вот лишь несколько самых характерных цитат из нее:

«Свыше пятидесяти вражеских танков двинулись на рубежи, занимаемые двадцатью девятью советскими гвардейцами из дивизии имени Панфилова… Смалодушничал только один из двадцати девяти… только один поднял руки вверх… несколько гвардейцев одновременно, не сговариваясь, без команды, выстрелили в труса и предателя… Воспаленными глазами политрук Клочков посмотрел на товарищей — „Тридцать танков друзья, — сказал он бойцам, — придется всем нам умереть, наверно. Велика Россия, а отступать некуда. Позади Москва“… Сложили свои головы все двадцать восемь. Погибли, но не пропустили врага».

Комментировать здесь, естественно, нечего, а можно только заметить, что журналист Кривицкий вместе с начальством явно небрежно делали свою работу. Врать ведь тоже надо уметь. По крайней мере, хотя бы продумать причинно-следственную цепочку. Если бы эти строки первым прочитал дотошный немец или практичный англосакс, то наверняка не избежать бы автору вопроса: «Каким образом и от кого он узнал столько красочных подробностей, если все погибли, а других свидетелей и радиосвязи с командованием у героев не было?». Но, видимо, и Кривицкий, и редактор «Красной звезды» Ортенберг в профессиональном отношении были «истинно русскими людьми» — поэтами в душе и любителями красного словца, не обращавшими внимания на «скучные мелочи» реальной жизни, сковывавшие простор эпической фантазии. Ну, а дальше миф стал жить своей самостоятельной жизнью, и освященная всей мощью тоталитарного государства откровенная журналистская халтура превратилась в непоколебимую аксиому.

Таким образом, 28 ноября 1941 года можно считать официальным днем рождения мифа. Далее он совершенствовался только в деталях. Постепенно исчез предатель. Политрук Клочков со временем чудесным образом оказался 7 ноября не на фронте, а в Москве на Красной площади, где участвовал в знаменитом параде. И так далее. Однако главные свои каноны легенда обрела именно в конце ноября под пером Кривицкого и с тех пор существенной редактуре уже не подлежала.

В этом вскоре успел убедиться и восстановленный после столь громких публикаций в должности командира 1075-го полка полковник Капров, — показавший на допросе по делу панфиловцев в 1948 году:

«В конце декабря 1941 года, когда дивизия была отведена на формирование, ко мне в полк приехал корреспондент „Красной звезды“ Кривицкий вместе с представителями политотдела дивизии Галушко и Егоровым… В разговоре со мной Кривицкий заявил, что нужно, чтобы было двадцать восемь гвардейцев-панфиловцев, которые вели бой с немецкими танками. Я ему заявил, что с немецкими танками дрался весь полк… Комиссар дивизии Егоров мне приказал выехать на место боя вместе с Кривицким (к концу декабря Дубосеково уже отбили у немцев). Фамилии Кривицкому по памяти давал капитан Гундилович, который вел с ним разговор на эту тему. Меня о фамилиях никто не спрашивал…»

Таким образом, около тысячи солдат 1075-го полка, погибших и пропавших без вести в том бою, оказались выкинутыми из истории Второй мировой войны. Зато в числе двадцати восьми чудо-богатырей оказались вообще не участвовавшие в сражении 16 ноября: «павший герой» Кужебергенов, например, добровольно сдался в плен раньше этого дня, а еще один «панфиловец» — Добробаба в реальности дезертировал, а затем служил у немцев в полиции.

Последнему, кстати, выпало сыграть в жизни мифа заметную роль. Через два с половиной года после войны его вычислили и арестовали за предательство. Можно себе представить, каково было удивление следователей, когда они выяснили, что перед ними сидит один из павших всесоюзно знаменитых легендарных героев. Срочно последовал строгий приказ провести тихое расследование «дела о подвиге двадцати восьми», строки из протоколов которого цитировались выше. Результаты дознания 10 мая 1948 года Главным прокурором Вооруженных Сил СССР генерал-лейтенантом юстиции Афанасьевым были доложены Генеральному Прокурору СССР Сафонову. Тот сообщил их одному из главных сталинских подручных — А. А. Жданову. Но даже установив истину, советские вожди продолжали культивировать «патриотическо-воспитательный» миф.