Вячеслав Красиков - Победы, которых не было

Итоги весенне-летней кампании 1942 года нагляднее всего иллюстрируют цифры потерь, в общем-то, мало, чем отличающиеся от результатов годичной давности. Красная Армия с 1 апреля по 30 июня, согласно нынешним официальным данным, недосчиталась погибшими и пропавшими без вести 842 898 человек [390] Гриф секретности снят. С. 143. . В соответствующий список германской армии за тот же период попало около 94 000 военнослужащих, включая потери в Африке, Западной Европе и от партизан на оккупированных территориях [391] Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933–1945. Т. 3. С. 343. .

Соотношение страшное. Но реальность выглядела еще страшнее. Степи на сотни километров усеяли трупы советских солдат, а по ту сторону передовой на пыльных дорогах южно-русской равнины растянулись бесконечные колонны пленных красноармейцев. Для сравнения заметим, что, согласно официальной советской статистике, за первый год войны в плену оказалось всего 17 285 солдат германской и союзных ей армий [392] Гриф секретности снят. С. 391. .

Если отрешиться от уже устоявшихся традиционных оценок и попытаться объективно проанализировать все вышеизложенное, то напрашивается неожиданный вывод, что один из главных устоев нашей историографии «о параноидальном сталинском недоверии к мудрому руководству Красной Армии в начальный период войны» — не соответствует действительности. Этот тезис был рожден в хрущевскую «оттепель» и получил права аксиомы в горбачевскую «перестройку». То есть, тогда, когда еще здравствовало большинство генералов и маршалов военной поры, которым по вполне понятным причинам было выгодно списать свои ошибки и неудачи на мертвого «отца народов».

Конечно, свирепый «кремлевский горец» представлял собой малосимпатичную личность. И, по большому счету, не верил никому. Однако, внимательно присмотревшись к требованиям, предъявлявшимся им в 1941–1942 годах к советской армейской верхушке, нельзя не признать, что в известном смысле Сталин в то время не недооценивал, а наоборот — переоценивал таланты своих полководцев. Ведь он ожидал от них, — учитывая астрономический перевес Советского Союза в людях и технике, — выполнения вполне заурядных по степени сложности задач, которые оказались отечественным генералам явно не по силам. Конечно, расстрелы многих высоких чинов после поражений в первых боях 1941 года, отвратительны с любой точки зрения, однако, если вспомнить о паранойяльных чертах личности Сталина, они, скорее всего, объяснялись именно неверием вождя в то, что при таком колоссальном преимуществе в силах, которыми располагали его стратеги, сражения проигрывались ими неумышленно.

Лишь летом 42-го «хозяин», видимо, понял, что злого умысла здесь не было. Просто таков общий уровень профессионализма в его армии. И других генералов все равно взять неоткуда. (Свидетельство этому ответ Сталина Л. З. Мехлису, когда тот попросил сменить командующего Крымским фронтом: «Вы требуете, чтобы мы заменили Козлова кем-либо вроде Гинденбурга. Но вы не можете не знать, что у нас нет в резерве Гинденбургов».) [393] См. «Великая Отечественная война 1941–1945». Кн. 1. М.: Наука, 1998. С. 333. Однако полностью смириться с этим, генсек, вероятно, сумел не сразу. Характерна его телеграмма от 27 мая — после харьковского разгрома — в ответ на неоднократные просьбы руководства Юго-Западного фронта (Тимошенко, Хрущева, Баграмяна) о подкреплениях:

«Не пора ли вам поучиться воевать малой кровью, как это делают немцы? Воевать надо не числом, а умением!» [394] Война 1939–1945. Два подхода (сборник статей). Ч. 1. М.: Российский государственный гуманитарный университет, 1995. С. 95.

И крупных резервов туда не послал. В результате противник прорвался к Сталинграду. Только с поздней осени 1942 года будущий генералиссимус, наконец, стал исходить из суровой реалии — для успеха Красной Армии надо иметь не просто численное преимущество, а многократное, подавляющее превосходство.

Однако в начале второго военного лета до спасительного «озарения» было еще далеко. Поэтому с окончанием зимы 1941–1942 годов, предоставившей Красной Армии некоторую военно-климатическую передышку, все вернулось «на круги своя», и события вновь стали развиваться по сценарию июня — ноября 1941 года…

В то время как Советский Союз подобно второгоднику повторял уже неоднократно пройденный курс фронтовых наук, на мировой арене произошли кардинальные изменения. Нападение Японии на США хотя и ознаменовалось впечатляющими военными успехами самураев, парадоксальным образом ослабило страны «Оси» в Европе. Экономический потенциал Америки был столь огромен, что один лишь факт официального присоединения Вашингтона к антигитлеровской коалиции сразу же начал оказывать заметное влияние на ход боевых действий в Старом Свете. Берлину пришлось озаботиться проблемой немедленного усиления — как количественного, так и технического — своих войск в Средиземноморье и на побережье Атлантики. Более значительных ресурсов отныне требовали продолжение активной войны на море против англосаксов, а также задача организации мощной ПВО, способной противостоять тысячным стаям американо-британских стратегических бомбардировщиков. Все это заметно сократило объем пополнений и материальных средств, направляемых на Восточный фронт.

К тому же триумфальная череда японских побед на Тихом океане продолжалась недолго. Тот вариант войны, который так удачно был реализован Токио в конце XIX — начале XX века в ходе конфликтов с Китаем и Россией, на сей раз дал сбой. США в короткое время сумели развернуть на тихоокеанской арене значительные силы и внесли перелом в ход борьбы. Уже в июне 1942 года «звездно-полосатый» флот показал зубы, разгромив японские эскадры в сражении у атолла Мидуэй. Конечно, до окончательной победы здесь тоже еще было очень далеко. Но неотвратимо раскручивавшийся гигантский маховик американской военной промышленности с каждым месяцем делал надежды японцев на победу все утопичнее — в прямом и переносном смысле слова. Тем более что Страна восходящего солнца вскоре лишилась и своего единственного козыря — преимущества в опыте, поскольку не смогла обеспечить быстрой подготовки достойного смены гибнущим ветеранам. В итоге Штаты получили возможность уделить больше внимания европейским делам и нарастить объем поставок по ленд-лизу Великобритании и Советскому Союзу [395] История США. Т. 3. М.: Наука, 1985. С. 354–355, 365–366. .

Что касается Англии, то, хотя ее перспективы и улучшились, реальное положение продолжало оставаться незавидным. Немецким морякам удалось основательно нарушить жизненно важные коммуникации союзников в Атлантике. В мае сумма их потопленного транспортного тоннажа достигла 705 000 брт (151 судно), в июне — 834 000 брт (173 судна) [396] Карта № 21 к 5-му тому «Истории Второй мировой войны». . Англо-американские верфи не успевали возмещать потери в корабельном составе, и поэтому положение со снабжением Британских островов, экономика которых, как известно, основывалась на ввозе сырья, становилось откровенно угрожающим. Скверно развивались и события в Средиземноморье, английский контроль над которым в результате переброски 2-го воздушного флота из России — численность Люфтваффе и итальянских ВВС дошла до более 900 машин против 600 английских [397] История Второй мировой войны. Т. 5. С. 375. — был снова утрачен. Это, в свою очередь, послужило предпосылкой для наступления в Северной Африке германо-итальянских войск, возглавляемых генералом Роммелем, которое началось в ночь на 27 мая. Несмотря на численное превосходство наземных сил англичан (1270 танков против 610) [398] Там же. , господство в воздухе позволило нацистам довольно быстро добиться успеха. Британцам пришлось начать отступление, временами напоминавшее настоящее бегство. Преодолев около 600 километров, дивизии Роммеля к началу июля вторглись в Египет. И лишь перебои со снабжением заставили их остановиться неподалеку от пирамид. Однако угроза прорыва немцев на Ближний Восток, а значит, и потеря его нефтяных месторождений и коммуникаций, по которым в СССР поступала значительная доля союзнической помощи, (в связи с нехваткой кораблей для северных конвоев, шедших в Мурманск и Архангельск, Ближневосточный регион был в этом смысле особенно ценен) продолжала оставаться остроактуальной [399] Супрун М. Ленд-лиз и северные конвои. М.: Андреевский флаг. 1997. С. 119–120. .