Вячеслав Красиков - Победы, которых не было

Вся эта противоречивая мозаика катаклизмов создавала в Москве нервозное настроение, колебавшееся между надеждой на лучшее и растерянностью. Естественно, не добавили Кремлю бодрости и майские катастрофы в Крыму и под Харьковом. Видимо, в тот момент у Сталина даже возникло ощущение неспособности Красной Армии своими силами отразить предстоящее летнее наступление Вермахта. Поэтому недавние хвастливые заявления на весь мир о победе «через полгодика — годик» прекратились, сменившись привычными прошлогодними жалобами на «огромное численное преимущество» врага. Но поскольку теперь к озабоченной собственными проблемами Британии добавился новый мощный союзник, то именно к нему и принялся взывать советский вождь, требуя принять самые радикальные меры для спасения Москвы от окончательного военного краха — открыть второй фронт, высадив на западном побережье Франции экспедиционную армию, и резко увеличить материально-техническую помощь Стране Советов. В противном случае, намекал коммунистический диктатор, он может пойти на сепаратный мир с нацистами.

Еще в начале весны союзники предложили «дяде Джо» прислать главу его внешнеполитического ведомства — В. М. Молотова — для переговоров и подписания официальных договоров. Тот прибыл в Лондон 20 мая, в самый разгар крымско-харьковских бедствий, отчего все ранее намеченные к обсуждению темы для сталинского посланца имели уже второстепенное значение. По той же причине он, — в отличие от зимней встречи с министром иностранных дел Великобритании Антони Иденом в Москве, ознаменовавшейся серьезными разногласиями, — без возражений подписал предложенный ему вариант соглашения о союзе в войне, а также о сотрудничестве и взаимной помощи после войны [400] История Второй мировой войны. Т. 5. С. 69. . И, не медля ни секунды, отбыл в Вашингтон. Таким образом, впервые во весь рост встал вопрос о Втором фронте, превратившийся вскоре на долгие десятилетия в одну из любимых тем советской пропаганды.

Высадка во Франции требовала грандиозной подготовки и была рискованной даже по меркам 1944 года, когда она в реальности произошла. А в 1942-м из-за упоминавшихся уже проблем, порожденных неудачным для антигитлеровской коалиции ходом военных действий, подобное предприятие больше походило на авантюру и грозило громадными жертвами почти без надежды на удачу. Кроме того, Рузвельт с Черчиллем, конечно же, еще хорошо помнили сердечную дружбу Сталина с Гитлером, которая в сущности и позволила «бесноватому фюреру» развязать Вторую мировую войну.

Однако Молотов изложил серьезные аргументы. Терять союзника — пусть и «союзника поневоле», — который к тому же превратился в основного поставщика «пушечного мяса», англосаксонские державы явно не хотели. Поэтому Рузвельт решил приободрить русских приятными, но неопределенными обещаниями. Каких-либо официальных документов с обязательствами и конкретными сроками открытия Второго фронта США подписывать не стали. Однако все же опубликовали коммюнике, где заявили, что приветствуют идею развертывания боевых действий в Западной Европе в 1942 году и при благоприятном стечении обстоятельств попробуют воплотить этот проект в жизнь. Куда более заинтересованную реакцию вызвали просьбы Молотова об увеличении материально-технической помощи. Американцы сразу же подписали соглашение о переводе поставок на бесплатную основу до самого конца войны, притом в существенно большем объеме, чем прежде [401] Супрун М. Ленд-лиз и северные конвои 1941–1945. С. 69–73. .

На обратном пути Молотов опять остановился в Лондоне, где попытался склонить Черчилля к содействию в решении проблемы открытия Второго фронта. Но и тот в довольно откровенном разговоре дал понять, что в ближайшее время СССР может рассчитывать на попытку десанта союзников во Францию лишь ограниченными силами. К слову, Черчилль обещание сдержал. Английская армия и флот 19 августа 1942 года организовали пробную операцию форсирования пролива Ла-Манш — «поиск под Дьепом» [402] История Второй мировой войны. Т. 5. С. 361–362. . Как и следовало ожидать, предприятие окончилось полной неудачей. Немцы быстро скинули британцев обратно в море. Но сам факт подобной активности заставил Германию еще больше озаботиться укреплением «Атлантического вала». В результате в Россию не попало еще какое-то количество солдат и снаряжения.

К тому же, несмотря на осторожность подхода к проблеме Второго фронта, Черчилль в ходе встречи с Молотовым согласился считать этот вопрос весьма важным, что и было заявлено в коммюнике по итогам переговоров. На просьбы материального плана англичане, как и американцы, отреагировали мгновенно, подписав документ «О финансировании военных поставок и другой военной помощи» [403] Супрун М. Ленд-лиз и северные конвои. С. 73. .

Сталина, естественно не удовлетворили итоги поездки Молотова. Чужими руками «загрести жар» не удалось и ближайшее будущее продолжало представляться большевистским вождям в очень мрачных тонах. Угроза немецкого наступления по-прежнему дамокловым мечом нависала над Россией, а уверенности, что удар удастся отразить, не прибавилось.

Вооруженные силы Германии летом 1942 года были наиболее совершенным боевым инструментом в мире. Слабо моторизованная, без современных средств связи, с допотопной организацией, руководимая в массе бездарными и малограмотными полководцами, армия Страны Советов не являлась для Вермахта равным противником. Однако исходное численное соотношение свидетельствует, что возможности для более-менее успешной обороны у Кремля имелись. Требовалось лишь рационально распорядиться своим количественным превосходством — сосредоточить резервы на самых вероятных направлениях вражеского удара. Войск у противника явно не хватало не только для натиска по всей линии фронта от Баренцева до Черного моря, но даже для стратегического наступления на каком-нибудь одном крупном участке.

Однако немцы также понимали, что это лето — последняя возможность успешно окончить затянувшийся «блицкриг» против СССР. Поэтому Гитлер, в очередной раз понадеявшись на свою «счастливую звезду», снова пошел на авантюру, приказав прорваться к Волге, — из-за нехватки автотранспорта и железных дорог превратившейся в важнейшую советскую коммуникацию, — оккупировать попутно обширные хлебные области Дона и Кубани, испещренный угольными шахтами Донбасс и захватить Кавказ с его нефтепромыслами. Выполнение таких задач действительно ставило под вопрос дальнейшее участие Советского Союза во Второй мировой войне. Этот план, впрочем, сразу же вызвал у большинства германских генералов массу сомнений, и не только по причине нехватки средств. Смущала проблема снабжения — конфигурация фронта была такова, что при продвижении к турецкой границе вся группировка «повисала» на одной лишь ростовской железной дороге. Однако Гитлер настоял на своем.