Андрей Ланьков - К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР

Определенный уровень неравенства при этом все-таки допускался и даже считался необходимым: считалось нормальным, что, когда простой человек ест по чашке риса, чиновнику (по определению – человеку более достойному) будет доставаться, скажем, полторы чашки и еще немного мяса. Тем не менее подразумевалось, что разрыв между управляемыми и управляющими будет не слишком велик. И действительно, как мы видели, даже высшее чиновничество во времена Ким Ир Сена, хотя и жило много лучше простонародья, в роскоши не купалось. По-настоящему роскошно жил тогда только сам Ким Ир Сен и члены его семьи.

Судя по всему, веру в эту утопию на ранних этапах северокорейской истории разделяла значительная часть населения, которое в основном тогда состояло из вчерашних крестьян. Она была во многом реализована, но ожидаемых результатов не принесла. Наоборот, результатом усилий пхеньянских мечтателей стали экономическая стагнация и нарастающее отставание от Юга. Тем не менее до конца своих дней Ким Ир Сен оставался достаточно популярным человеком, а после своей смерти, причем довольно быстро, превратился в памяти людей в воплощение порядка и стабильности.

Его сыну, Ким Чен Иру, скажем прямо, не повезло. В отличие от своего отца, человека жесткого, волевого, убежденного в своей правоте, готового ломать и убивать, Ким Чен Ир был человеком по натуре мягким и добрым – по крайней мере, к людям из своего непосредственного окружения. Родись он в другое время и в другой семье, он, скорее всего, жил бы в мире искусства. Однако Ким Чен Ир унаследовал систему, в которую решениями его отца были заложены серьезнейшие проблемы. Та модель экономики, которую создал Ким Ир Сен, была в долгосрочной перспективе неработоспособна, а крах ее был неизбежен. Однако по достаточно случайным обстоятельствам получилось так, что этот неизбежный кризис начался в самые последние годы жизни Ким Ир Сена и достиг своего пика именно в правление Ким Чен Ира. В итоге именно Ким Чен Ир превратился в глазах своих подданных в человека, ответственного за национальную катастрофу, хотя в действительности эта катастрофа по большей части была результатом той политики, которую с энтузиазмом – и при поддержке значительной части населения – проводил его отец. Для корейцев Ким Чен Ир – человек, при котором прекратила работу карточная система, случился массовый голод, а старый, привычный порядок жизни был сметен волной вынужденных перемен. История и невезение сделали Ким Чен Ира ответственным за ошибки отца, а отцу, то есть Ким Ир Сену, наоборот, дали возможность уйти от этой ответственности.

Любопытно, что официальная печать умудрялась сочетать рассказы об изобилии с признанием того, что некоторые проблемы имеют место: в частности, не решена поставленная Ким Ир Сеном еще в 1964 году задача обеспечить каждого жителя страны рисом, мясным супом и домом с черепичной крышей. Например, 1 февраля 2010 года, когда жить Полководцу оставалось меньше двух лет, «Нодон синмун» в передовой статье напомнила о том, что завет по поводу мясного бульона не выполнен. Автор передовицы сообщил, что Ким Чен Ир лично этим расстроен и что у него болит душа, когда он видит, как «замечательный корейский народ» питается вареной кукурузой. Там же сообщается, что Полководцем делается все для того, чтобы корейцы стали народом, «не знающим вкуса вареной кукурузы». Скорее всего, в данном случае авторы передовицы написали чистую правду: Ким Чен Ир был не рад тому, что происходило в стране. Однако в глазах народа ответственным за катастрофу оказался именно он.

Третий правитель Семьи Ким, Ким Чен Ын, в отличие от своего отца и деда, человек куда более свободный от идеологических шор. Он понимает: для того чтобы долго оставаться у руля, ему надо многое изменить в стране. Поэтому сразу после прихода к власти он начал процесс перемен. Решительно отделавшись от части отцовской команды, в том числе и методом физического уничтожения, Ким Чен Ын приступил к реформам, которые не слишком широко афишировались в официальной печати. Точнее, о реформах и говорили, и писали, но делали это либо в закрытой печати, либо в специализированных изданиях, которые хотя и выходили без грифа секретности, но были малодоступны и малопонятны большинству населения. Упоминания реформ в массовой печати, вплоть до «Нодон синмун», тоже имелись, но встречались на удивление редко. Тем не менее свою цель Ким Чен Ын сформулировал вполне определенно еще в одной из своих первых речей в апреле 2012 года. Тогда он сказал, что «отныне нашему народу не придется затягивать пояса», и в целом в меру сил Высший Руководитель действительно старался выполнить это обещание. Реформы, которые явно опирались на китайский опыт и во многом его копировали, сработали и привели к улучшению жизни в стране в первые годы правления Ким Чен Ына. Экономический бум, вызванный реформами, продолжался до 2017 года и привел к тому, что новый руководитель стал пользоваться в стране большой популярностью.

Когда стало известно, что Ким Чен Ын был выбран отцом на роль наследника, это решение вызвало недоумение не только у наблюдателей, но и у самих северокорейцев. Ким Чен Ына, о котором до 2009 года никто ничего не слышал, часто считали неприлично молодым для отведенной ему роли. Я хорошо помню, как в частном порядке подобные сомнения высказывались северокорейскими чиновниками и предпринимателями, с которыми мне довелось беседовать в те времена в третьих странах. Однако с тех пор ситуация изменилась, и к 2016–2017 годам Ким Чен Ын добился популярности, вполне сравнимой с популярностью своего деда. Об этом свидетельствуют даже опросы северокорейских мигрантов в Южной Корее – той социальной группы, которую трудно заподозрить в симпатиях к нынешнему северокорейскому руководителю. Правда, развивая и переводя на рыночные рельсы экономику, Ким Чен Ын начал вести себя резко в вопросах внешней политики. Результатом этого стал острейший кризис в отношениях КНДР с Соединенными Штатами, который, в свою очередь, привел к введению Советом Безопасности ООН беспрецедентных по своей жесткости санкций. Хотя в прошлом северокорейская пропаганда часто говорила, что страна якобы находится в экономической блокаде, до 2016 года эти заявления были чистейшей пропагандистской выдумкой. Однако после тех резолюций, которые были приняты Советом Безопасности ООН в 2016–2017 годах, эти пропагандистские заявления почти стали реальностью.

Пока неясно, до какой степени внешнее давление повлияет на экономическое развитие страны. Неясно также, до какой степени ухудшение экономической ситуации или, по крайней мере, неизбежное прекращение экономического роста повлияет на отношение северокорейцев к Ким Чен Ыну. Однако сейчас, когда я пишу эти строки, можно сказать, что Ким Ир Сен был и остается во многом популярным, Ким Чен Ир нелюбим большинством своих подданных, а вот Ким Чен Ына, кажется, любят (пока?).