Андрей Ланьков - К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР

Поступить в северокорейский вуз трудно. При этом вездесущая коррупция затронула систему высшего образования меньше, чем можно было бы ожидать. При Ким Чен Ыне взятка серьезно увеличивает шансы на поступление в вуз, а на некоторые факультеты без взятки можно поступить только после образцовой службы в армии или же по большому блату. Однако в целом у талантливого парня или девушки есть реальный шанс поступить в вуз, даже если у их родителей нет нескольких тысяч долларов, которые обычно решают вопрос поступления для людей менее одаренных. В этой связи вспоминается мой разговор с одним удачливым северокорейским бизнесменом, который сказал, что он вкладывает большие деньги в подготовку своих детей к поступлению в вузы. Я поинтересовался у него, зачем он выбрал такой извилистый путь, а не ограничился взяткой. Предприниматель ответил, что, мол, «совсем глупых и неподготовленных у нас не возьмут в вуз ни за какие деньги, а человека с очень хорошей подготовкой и знаниями возьмут и без взятки». Что же, эти слова хорошо согласуются с тем, что приходилось слышать из других источников.

Специфика современной Северной Кореи – это существование особых спецшкол, выпускники которых составляют большинство студентов самых престижных, так называемых центральных вузов. Во-первых, есть «первые школы», которых в Пхеньяне всего четыре. Кроме того, местная «первая школа» есть и в каждом провинциальном центре. Набор туда осуществляется на основе конкурсных экзаменов. «Первые школы» – это элитные учебные заведения, выпускники которых имеют очень высокие шансы на поступление в хороший университет. Кроме этого, есть и специализированные спецшколы, например, с углубленным изучением иностранных языков, которые тоже дают преимущества при поступлении. Поэтому для северокорейских родителей самое простое решение – максимально вложиться в подготовку к переводным экзаменам для поступления в спецшколу, после окончания которой дорога к высшему образованию открыта. Впрочем, есть некоторые шансы на поступление и у тех, кто не попал в систему «первых школ», но им приходится учиться с утроенной энергией, чтобы не остаться с клеймом неудачника. В результате примерно с начала нулевых в Северной Корее появилась, а с приходом к власти Ким Чен Ына расцвела пышным цветом индустрия репетиторства. Особое внимание уделяется математике и английскому – ключевым предметам на вступительных экзаменах, но неплохо живут и репетиторы, преподающие и остальные пять предметов, входящие в список семи обязательных при поступлении (помимо английского и математики): революционная история Ким Ир Сена и Ким Чен Ира, история, география, физика и химия. Курс занятий у хорошего репетитора стоит от 10 до 30 долларов в месяц (и деньги вносятся в долларах или юанях). У популярного репетитора может быть много учеников, так что доходы наиболее известных мастеров частного преподавания внушительны по северокорейским меркам и сильно превосходят доходы среднего пхеньянца. Впрочем, ничего удивительного в этом нет – и в Китае, и в Южной Корее звезды репетиторского дела тоже имеют огромные доходы.

Впрочем, далеко не все репетиторы занимаются «практически полезными» предметами, которые нужно сдавать при поступлении в «первые школы» или вуз. Как только Северная Корея или, говоря точнее, часть северокорейского городского населения отошла от шока «лихих девяностых», родители с увлечением стали заниматься и «общим развитием» своих детей. Неплохо чувствуют себя сейчас и репетиторы по неприкладным предметам, которые преподаются исключительно в общеобразовательных целях. Очень востребованы иностранные языки (английский и, с большим отрывом, китайский), музыка (в первую очередь – фортепиано) и настольный теннис, который в Северной Корее считается одним из массовых видов спорта. Список популярных предметов этим не ограничивается. Молодые северокорейцы занимаются в частном порядке и рисованием, и каллиграфией, и информатикой, и много чем еще. Я знаю одну богатую семью из крупного провинциального города, в которой родители, заработав денег на своих торговых делах, решили заняться эстетическим развитием дочерей. Для девочек были организованы частные уроки танца, фортепиано, гитары и, конечно же, английского и китайского языков: знание этих языков, особенно китайского, полезно для представителей следующего поколения северокорейского частного бизнеса, равно как и для их жен.

Таким образом, скромные учителя музыки и странноватые математические гении, на протяжении последних десятилетий чувствовавшие себя в северокорейском обществе не слишком комфортно, в последние годы наслаждаются жизнью, а северокорейская молодежь, которая и до этого была на удивление образованной по меркам стран со столь низким уровнем доходов, кажется, становится еще образованнее. С чем ее можно только поздравить.

Российские туристы, посещающие КНДР, любят фотографировать магазины с нищенским ассортиментом и пустыми полками. Сплошь и рядом в России эти фотографии потом выкладывают в интернет с подписями о том, что, дескать, именно так выглядит «сохранившийся до наших дней совок» – каковым, по мнению авторов этих фотографий, и поныне является современная Северная Корея. Авторы этих фотографий полагают, что Северная Корея до сих пор остается заповедником то ли советского социализма, то ли вообще сталинизма. Винить их в этом трудно: ведь сами северокорейские власти по ряду причин изо всех сил стараются поддерживать такое впечатление о своей стране. Однако впечатление это обманчиво. При том что до конца 1980-х КНДР действительно была сталинистским (и даже, так сказать, «сверхсталинистским») обществом, времена изменились. Катастрофа 1990-х, официально именуемая в КНДР «Трудным походом», привела к тому, что значение государственной экономики резко снизилось. Решающую роль в жизни страны стали играть рыночные отношения, и именно стихийное возрождение рынка в 1990-е позволило преодолеть кризис. С приходом в конце 2011 года к власти Ким Чен Ына официальное отношение к рынку изменилось. Если при Ким Чен Ире рыночную экономику терпели как неизбежное зло, то при Ким Чен Ыне ее начали поощрять – не ослабляя, впрочем, политического контроля.

Правда, авторы фотографий, на которых изображены пустые прилавки пхеньянских магазинов, скорее всего, субъективно честны: они снимают места, в которых с наибольшей вероятностью могут оказаться, – магазины северокорейского «интуриста». По непонятным причинам точки, где ведется торговля за валюту, по-прежнему не отличаются богатым ассортиментом. Там чаще всего присутствуют только те товары, которые – по крайней мере, по мнению менеджеров – соответствуют запросам иностранных туристов и могут играть роль сувениров. Для того чтобы увидеть, как выглядит настоящий северокорейский магазин, надо прежде всего выйти из «интуристовского гетто» и заглянуть в любой из многочисленных супермаркетов, где и можно узнать, как в действительности обстоят дела с выбором товаров в КНДР сейчас (если, конечно, вам позволят совершить такой поход сопровождающие вас два гида, один из которых, кстати, является сотрудником госбезопасности).