Андрей Ланьков - К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР

Великие дни антикварной торговли, похоже, позади. После них остаются лишь разоренные старинные могилы, а также предметы неизвестного происхождения в частных коллекциях. Впрочем, немало северокорейских молодых людей, вероятно, дожили до нынешних 25 в том числе и потому, что их родители в годы голода пошли на риск, презрели запреты, стали «черными копателями» и сумели заработать на еду – уничтожив в процессе значительную часть драгоценного культурного наследия страны.

Позвольте мне представить моего знакомого, г-на Пака. Я знаю его очень давно и думаю, что многим из вас его история жизни может показаться довольно интересной. Г-ну Паку за 50. Он родился в середине 1960-х годов в семье образованных северокорейцев, принадлежавших к низшим слоям элиты, и благодаря своим способностям к учебе и политически безупречному происхождению поступил в Университет Ким Ир Сена, где специализировался на точных науках. После окончания университета он поступил на работу в полицию офицером технической службы и в этом качестве в середине 1990-х получил назначение в небольшой город, находящийся прямо на китайско-северокорейской границе. Г-н Пак скоро обнаружил, что с его связями и положением в этом городке можно заработать целое состояние. Вместе с группой офицеров он занялся контрабандой лекарственных растений в Китай. Этим делом он занимался всю вторую половину 1990-х и в итоге немало преуспел. К 2000 году г-н Пак стал богатым человеком: он мог позволить себе хорошую квартиру, купил холодильник, мотоцикл и завел молодую любовницу – обычные атрибуты успешного бизнесмена в Северной Корее конца 1990-х.

В этот момент г-н Пак решил, что у него достаточно денег, чтобы инвестировать не только в недвижимость. Как сказал бы какой-нибудь бизнес-гуру, он вознамерился «диверсифицировать свои активы» и выделил жене деньги на открытие ресторанчика в центре города. Как обычно и бывает в КНДР, официально ресторан был зарегистрирован как государственное предприятие, но фактически это был частный бизнес г-на Пака и его семьи. Ресторан не был элитным и специализировался на простой пище, но располагался в хорошем месте, так что скоро начал приносить г-ну Паку ощутимый доход. Контрабандные операции между тем продолжались и оставались весьма прибыльными. Элемент риска в этом деле присутствовал всегда, но г-н Пак никогда не забывал делиться с начальством, и оно всегда было готово прикрыть его или по крайней мере закрыть глаза на его деятельность. Я также подозреваю, что как минимум однажды он раздобыл компромат на одного из своих начальников и, воспользовавшись им для легкого шантажа, обеспечил себе поддержку со стороны согрешившего чиновника.

Вскоре г-н Пак решил замахнуться на большее. Вместе с одним из родственников он обратился в крупную государственную внешнеторговую компанию с бизнес-предложением: восстановить заброшенную золотую шахту. Хотя на словах КНДР признает обычный для большинства социалистических стран принцип государственной монополии во внешней торговле, на практике еще в конце 1970-х годов значительное количество северокорейских предприятий и организаций, органов местной власти и даже воинских частей получили право на практически самостоятельное ведение экспортно-импортных операций. Количество таких автономных внешнеторговых компаний резко выросло в конце 1990-х и сейчас достигает четырех сотен. Свои внешнеторговые компании есть и у ЦК ТПК, и у Разведуправления Кабинета министров, и у Союза молодежи, и у некоторых крупных промышленных предприятий. Каждая компания должна зарабатывать как можно больше валюты – любыми возможными способами. Обычно этим компаниям предоставляются исключительные права на разработку конкретного вида ресурсов в определенном регионе. Например, компания X может иметь исключительное право на сбор сосновых грибов в провинции Хамгёндо, а компания Y – на добычу и экспорт угля в Рянгандо.

На деле большинству вновь образованных государственных компаний не хватает капитала и опыта для того, чтобы реально заниматься заявленной деятельностью. Поэтому внешнеторговые компании вынуждены привлекать частных предпринимателей, создавая своеобразные государственно-частные партнерства. Частные предприниматели вкладывают в дело свой капитал, используют свои знания и связи для найма работников, а также организуют экспорт продукции. В большинстве случаев именно они и управляют предприятием. Полученная прибыль делится между государственной внешнеторговой компанией и частным инвестором, или, что бывает чаще, инвестор-управленец просто договаривается с государственной компанией о том, какую фиксированную сумму он будет вносить ей на счет ежемесячно. Г-н Пак работал по первой, не менее распространенной схеме, и в его случае пропорция при разделе прибыли должна была составлять 7:3 в пользу государства, хотя на практике он, контролируя бухгалтерию и продажи, находил способы, чтобы оставить себе больше, чем полагалось. Официально же частные инвесторы считаются работниками таких госкомпаний, и им даже выплачивают номинальную зарплату.

Г-н Пак и один из его родственников, основав государственно-частное предприятие, возобновили работу на небольшой шахте, которая была заброшена еще в конце 1980-х годов. Чернорабочих г-н Пак вербовал, заключив ряд сделок с несколькими местными сельскохозяйственными кооперативами, руководители которых были только рады направить молодых мужчин из числа своих подчиненных на местный рудник. Разумеется, г-н Пак финансово вознаградил этих руководителей за готовность к сотрудничеству. Молодые парни, которые из крестьян внезапно превратились в шахтеров, тоже были довольны: их хорошо кормили, выдавали им спецодежду и вдобавок платили небольшую зарплату. Квалифицированных техников и инженеров найти было труднее, но г-н Пак, использовав семейные связи, решил и эту задачу. Впрочем, инженерам и геологу-эксперту приходилось платить уже вполне серьезные деньги – но оно того стоило. Наконец, рудник нужно было оснастить оборудованием. Посетив ряд местных шахт, остановившихся в 1980-х и 1990-х годах, г-н Пак сумел найти там необходимую технику и договорился с администрацией рудников о ее продаже или аренде. Формально это было незаконно, но юридические тонкости никого не беспокоили: подобная аренда к тому времени стала обычным делом.

Итак, золотой рудник вновь заработал, а для сбыта г-н Пак воспользовался своими связями в Китае, оставшимися еще со времен его деятельности в качестве полицейского-контрабандиста. Через ездивших в Северную Корею перекупщиков он начал продавать в Китай золото, добытое на его шахте. Эта часть его операций была, пожалуй, наименее законной и наиболее рискованной, хотя занимался он подобными вещами с благословения своих начальников из государственной внешнеторговой компании. Приложив определенные усилия и пережив несколько мелких неудач, он поставил продажу золота на поток. В рамках сделки с внешнеторговой компанией г-н Пак и его партнер должны были вносить в бюджет государственной внешнеторговой компании фиксированную сумму денег. Эта сумма поступала в бюджет государственной организации, под эгидой которой компания была создана. Кроме того, г-н Пак и его партнер не забывали давать взятки руководству компании, чтобы оно не задавало слишком много неудобных вопросов. Тем не менее деятельность была прибыльной, и в 2005–2007 годах чистый среднемесячный доход г-на Пака составлял от 2000 до 3000 долларов. По северокорейским меркам г-н Пак был очень успешным человеком.