Андрей Ланьков - К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР

В Пхеньяне молодые обычно первым делом посещают главную святыню северокорейского государственного культа – двойную статую Ким Ир Сена и Ким Чен Ира на холме Мансудэ. Там в пояс кланяются монументу Вождя и Полководца, клянутся в вечной верности Генералиссимусам и возлагают цветы. Исполнив «гражданский долг», новобрачные продолжают свадебное путешествие по городу – в сопровождении фотографа или видеооператора, причем услуги последнего могут стоить несколько сотен долларов (понятно, что это удовольствие доступно лишь богатым семьям). Большая часть снятого им во время поездки материала будет использована потом, чтобы смонтировать видеофильм о свадьбе. После этого молодожены едут в зал свадебных торжеств или же в ресторан. У входа гостей встречают нарядно одетые дети, которые приносят жениху и невесте цветы, а потом в их честь звучит поздравительная песня «Желаем счастья!», которая в КНДР играет роль «Свадебного марша» Мендельсона. Пары победнее отправляются праздновать домой.

В свадебном ритуале по-прежнему большую роль играет распорядитель церемонии – чуре . В последние годы богатые и влиятельные столичные семьи стараются в качестве чуре заполучить на свадьбу известного артиста, так что сейчас появление на свадьбах в этой специфической роли стало важным источником дополнительных доходов для артистов. Кроме того, на свадьбу приглашают и музыкантов, так называемую атмосферную группу. Разумеется, ведущий появляется на свадьбах не бесплатно – его услуги обойдутся молодоженам в несколько сотен долларов. Ведущий произносит речь, в которой должны содержаться теплые слова о новобрачных, равно как и их родителях, и обязательно – о любви и преданности стране и лично ее руководителю Маршалу Ким Чен Ыну. После этого формальная часть считается завершенной, и гости приступают к поглощению многочисленных яств, которые ожидают их на столах. В зависимости от уровня банкетного зала стоимость свадьбы колеблется от 5 до 15 долларов на человека. В самом дорогом из пхеньянских банкетных залов, который находится в «Корё», главной интуристовской гостинице города, банкет стоит примерно 20 долларов с человека (деньги немалые, но и кормят там вкусно – довелось отведать). На празднестве не только едят, но и поют, и танцуют – публику разогревают профессиональные артисты.

На свадьбу принято дарить подарки – иногда вещи, но чаще деньги. Считается, что гость должен внести сумму, которая превышает примерную стоимость затрат на его участие в банкете, так что речь идет обычно об эквиваленте 10–30 долларам, в зависимости от размаха торжества. Богатая свадьба в 2019 году обходилась организаторам в 1500–2000 долларов – примерно в пять раз дороже, чем в 2000 году.

Ну а в целом свадьбы в Пхеньяне все больше отражают происходящие в стране при Ким Чен Ыне перемены – в первую очередь, пожалуй, все более заметное имущественное расслоение, которое при этом сопровождается ростом уровня жизни почти всех социальных слоев. Богатые богатеют, бедные – тоже богатеют (хотя и много медленнее), и все вместе стараются жить веселее.

Еще в начале ХХ века едва ли какое-либо политическое движение могло сравниться с марксизмом в его феминистском рвении. В мире, где женщины не имели права голоса и сталкивались с многочисленными правовыми ограничениями, марксизм был уникален, в том числе и своей последовательной приверженностью принципу гендерного равенства не только в политике, но и в экономике, и в общественной жизни в целом. Когда в 1917 году коммунисты пришли к власти в России, они немедленно приняли самое феминистское законодательство в мире. Были сняты все ограничения на политическую и социальную деятельность женщин, существенно смягчены правила расторжения брака, отменена его обязательная регистрация и легализованы аборты. Правительство Советской Республики некоторое время активно призывало женщин к тому, чтобы овладевать традиционно мужскими профессиями, – и советские женщины действительно становились военными летчицами, профессорами университетов или трактористками.

Но продолжалось это недолго. Коммунизм у власти оказался на удивление консервативным в своей семейной политике: на повестку дня вернулись традиционные «семейные ценности», без которых, как быстро поняли недавние ярые радикалы и неистовые ниспровергатели, управлять страной и широкими народными массами не так просто. В результате этого многие радикальные законы о семье, принятые на ранних этапах советской истории, в 1940-е годы подверглись консервативной ревизии. В частности, регистрация брака стала обязательной, разводы были максимально затруднены, а аборты запрещены. Вдобавок советские женщины стали сталкиваться со «стеклянным потолком» в своей профессиональной карьере и почти полностью потеряли доступ к некоторым престижным профессиям: времена, когда женщина могла легко стать, скажем, военной летчицей, окончились с завершением войны (да и в гражданской авиации, как автор знает из семейной истории, в позднесоветские времена женщине подняться выше второго пилота на АН-2 было почти нереально). Правда, в 1960-е произошло частичное возрождение феминистских тенденций в советской политике, но это возрождение было именно что частичным: до радикализма 1920-х ему было далеко.

В Северную Корею в 1945 году социализм пришел вместе с лозунгами о расширении прав и возможностей женщин, однако к тому времени реальная политика СССР в «женском вопросе» была куда более сдержанной, чем можно было бы подумать, основываясь только на лозунгах и формальных законодательных актах. Это сочетание теоретического радикализма с прагматической сдержанностью во многом скопировали руководители и идеологи зарождающегося северокорейского режима. Впрочем, учитывая, что большинство руководителей нового режима вышли из верхушки крестьянства или из низов традиционного дворянства, советский консерватизм в вопросах пола и гендерных отношений едва ли вызывал у них негативную реакцию.

В июле 1946 года «Закон о равенстве полов» предоставил женщинам избирательные права, которые, в общем-то, имели мало реального смысла в государстве советского типа, где 99 % (а с начала 1960-х – и все 100 %) всегда голосовали за единственного назначенного сверху кандидата. Однако этот же закон запретил многоженство (вообще-то его запретила еще колониальная японская администрация в 1915 году, но запрет этот часто нарушался), облегчил развод, гарантировал женщинам выплату алиментов. Вскоре после этого северокорейским женщинам был предоставлен отпуск по беременности и родам. В настоящее время после нескольких пересмотров этот отпуск продолжается 150 дней: два месяца до родов и три месяца после, хотя в нынешних условиях значение этого права не слишком велико. К началу 1950-х северокорейские власти успешно искоренили проституцию, которая, впрочем, пусть и в скромных масштабах, вернулась в последние 20–25 лет в связи с возрождением рыночных отношений.