Андрей Ланьков - К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР

Исследования моего аспиранта заставили меня еще сильнее усомниться в провозглашаемой в КНДР «сексуальной чистоте», по крайней мере в отношении элиты. Само исследование не имело ничего общего с сексуальностью; оно было посвящено северокорейской литературе 1950-х годов. Однако в ходе исследования аспирант собрал значительный объем первичных материалов, включая личные письма, интервью и неопубликованные личные записи. Среди прочего из этих документов следует, что сексуальные нравы богемы Пхеньяна в 1950-х годах не так уж сильно отличались от нравов голливудской богемы в ту же эпоху. В обоих случаях на публику проповедовали «высокие» стандарты, но за возвышенно-пуританской риторикой скрывалась совершенно иная реальность. Некоторые свидетельства заставляют меня подозревать, что так обстояли дела среди пхеньянской элиты и богемы и в последующие десятилетия. Кстати сказать, эти письма и материалы мы тогда решили не предавать гласности, ибо полагали, что альковные дела людей, особенно талантливых и заслуженно известных, не должны без крайней надобности становиться объектом публичного обсуждения.

Жизнь скромных простолюдинов регулировалась набором совершенно иных правил. До 1970-х годов подавляющее большинство браков в Северной Корее организовывались по договоренности родителей или друзей, а иногда и начальства будущих супругов. Подразумевалось, что девушки до замужества должны оставаться девственницами. Давление общественного мнения и убедительный политический контроль очень способствовали такому пуританству. В 1960-х и 1970-х годах пойманных с поличным влюбленных часто подвергали унизительной публичной критике. Однако к началу 1980-х годов нравы стали ощутимо свободнее. В идеале северокорейский роман остается платоническим до официального брака, но любовь сама по себе теперь воспринимается как совершенно естественная вещь. Это отражает изменения в матримониальных моделях: примерно с 1980 года Северная Корея начинает переживать бум «браков по любви», и сегодня большинство браков среди молодежи заключаются именно по любви (а не по сговору) – примерно так же, как и на Юге.

Тем не менее общественность по-прежнему с подозрением относится к женщинам, демонстрирующим свою связь с мужчиной на публике: такие особы рискуют своей репутацией. Нет (почти) в Северной Корее и того, что можно было бы назвать «инфраструктурой знакомств и свиданий». Однако люди находят выход из этого положения: прекрасные склоны холмов в парке Моранбон или поэтические прогулки вдоль реки Потхонган создают подходящую атмосферу для молодых (а иногда и не очень молодых) влюбленных. Но если пара решится пойти на более близкий контакт, начинаются проблемы: ни одна гостиница не примет незамужнюю пару, да и большинство северокорейских гостиниц, по сути, представляют собой общежития с комнатами на дюжину человек каждая. Единственная надежда – найти друга или подругу, у которых есть свободная на несколько часов комната, или искать какие-то еще более экстравагантные и авантюрные решения. Тем не менее с начала 1980-х секс до брака стал распространенным явлением среди молодых корейцев.

Вспоминается рассказ моей знакомой, которая в начале 1980-х служила в армии на батарее зенитных орудий недалеко от Пхеньяна. Когда до увольнения в запас (с немалыми льготами и привилегиями) оставалось уже немного, она сходила в самоволку со своим парнем – и результатом стала беременность. Армия, как и тюрьма, – это территория, где секс (добрачный) теоретически запрещен полностью. В те времена (полагаю, и сейчас) беременность не состоящей в браке женщины-военнослужащего вела к ее позорному увольнению из вооруженных сил. В случае с моей знакомой это означало, что она потеряла бы шансы жить в Пхеньяне – сильный удар для жителя КНДР. Ей, однако, удалось избежать проблем. К счастью, девушка очень нравилась родителям своего молодого человека, которые воспринимали ее как «почти невестку». Отец молодого человека имел высокий армейский чин, и, немного поворчав по поводу молодых, которые «не могли потерпеть немного», будущие свекр со свекровью приступили к спасательным операциям. Через друзей и знакомых было срочно организовано увольнение подзалетевшей зенитчицы со службы «по состоянию здоровья». Дальше пара немедленно сочеталась законным браком и в свой срок обзавелась первым ребенком, за которым, кстати, последовало еще несколько. Много лет спустя они через Китай бежали в Южную Корею, где живут – кстати, очень дружно – и поныне.

Впрочем, 1990-е стали временем серьезных изменений в отношении к сексу. Экономический кризис и возрождение рыночных отношений парадоксальным образом привели к усилению экономического влияния женщин, которые во многом контролируют рыночную экономику на низовом уровне. Результатом этого стало не только увеличение количества разводов, но и куда более свободное поведение женщин. Вдобавок в новых условиях резко снизились возможности государства по контролю над частной жизнью населения. Ни «организации», ни «народные группы» теперь не слишком вмешиваются в вопросы частной жизни – по крайней мере, если участники и участницы любовных историй соблюдают некоторые приличия и минимальную осторожность, не доводя дело до скандала. Похоже, что стихийный рост рыночных отношений сделал Северную Корею страной, куда более открытой в вопросах секса, в том числе и добрачного, и внебрачного, хотя, повторю, сексуальная революция подспудно началась еще в 1980-е.

Тем не менее официальная идеология настаивает на том, что абсолютным условием для сексуальных отношений является брак, и решение о заключении этого союза далеко не всегда принимается самой парой (хотя и не всегда против их желания). Что подводит нас к следующей теме…

Десятилетиями северокорейцы в огромных количествах читали истории о мудрости и доброте Великого Вождя и Любимого Руководителя. В этих историях иногда можно встретить рассказ о судьбе сироты, сына или дочери павшего героя партизанского сопротивления или Корейской войны. Повествуется, как Ким Ир Сен или Ким Чен Ир узнает о сироте и, обнаружив, что он (она) не женат (не замужем), незамедлительно находит сироте пару из семьи с безупречным революционным наследием.

Реакция западного читателя вполне предсказуема: подобные истории воспринимаются как очередное подтверждение репрессивного характера северокорейского режима, который вмешивается даже в самые интимные сферы жизни. Однако дело-то в том, что эти истории не предназначены для западных читателей! Они написаны для северокорейцев старшего поколения, которые всегда были уверены в том, что поиск подходящего брачного партнера для своих детей – это важная обязанность родителей. Обеспечивая сироту супругой или супругом из «хорошей» революционной семьи, Ким Ир Сен просто делает то, что положено делать любому отцу, так что вся история призвана лишь в очередной раз подтвердить, что Вождь, Полководец или Руководитель является своего рода «верховным отцом» всех корейцев. При этом надо помнить, что в Северной Корее вступление в брак считается обязательным. Большинство северокорейцев уверено, что по достижении «положенного» возраста любой житель страны должен создать семью. В последние годы, впрочем, возраст этот существенно увеличился: как норма воспринимается ситуация, когда мужчина вступает в брак через несколько лет после возвращения из армии, в которой он проводит десять лет. Мужчине к этому времени чуть больше 30, а жена, как ожидается, должна быть на пару-тройку лет младше своего супруга.