Лидия Новикова - Три модели развития России

Но общество еще не созрело до этой идеи и упорно сопротивлялось ее реализации. Андрей, опережая свое время, лишь опробовал некоторые технологии самодержавной власти, которые затем будут развиты его преемниками. Но между ним и самодержавной властью русских царей лежит длительный и мучительно трудный период татаро-монгольского ига и под его покровом кровавой борьбы удельных княжеств за титул и статус великого князя Русской земли. В этой полной драматизма борьбе победила Москва. Именно здесь осуществляется переход от вотчинных отношений к самодержавию.

В научной и околонаучной литературе до сих пор дискутируется вопрос о роли «татаро-монгольского ига» на формирование типа российской государственности и, в частности, монархической идеи. Как отмечает В.О.Ключевский, татарское нашествие надолго, на весь XIII век повергло народное хозяйство Северной Руси в страшный хаос. Но с XIV века расстроенные отношения начали налаживаться. Московские князья, Иван Калита одним их первых, поняли, что с татарами выгоднее орудовать «смиренной мудростью», нежели оружием, и весьма преуспели в этом, сделав хана орудием своих великокняжеских замыслов. [20]Как отмечает летопись, с тех пор, как московский князь получил от хана ярлык на великокняжеский стол, Северная Русь начала отдыхать от постоянных татарских набегов. «В эти спокойные годы, - пишет Ключевский, - успели народиться и вырасти целых два поколения, к нервам которых впечатления детства не привили безотчетного ужаса отцов и дедов перед татарином: они и вышли на Куликово поле». [21]

И хотя нельзя отрицать татаро-монгольского влияния на формирование отдельных сторон образования русской государственности и культуры, но в целом оно имело двойственный характер. С одной стороны, оно способствовало формированию единого месторазвития русских княжеств и тем самым объединению Руси, с другой - вассальная зависимость от сильного, деспотически непредсказуемого завоевателя формировала во властных структурах русских княжеств и в сознании народа хитрость, коварство, страх. Что касается заимствования у татар самодержавной идеи, то в данном вопросе нельзя не согласиться с Тихомировым, отмечавшим, что это не реально, хотя бы потому, что сами татары не имели подобной власти у себя. Ханская власть носила родовой характер и была чревата теми же пороками, что и власть княжеского рода Рюриковичей на Русь. Одним из аргументов против преувеличения конструктивного влияния Золотой Орды на формирование самодержавия в России может служить сам факт, что она просмотрела возвышение Москвы как политического центра объединения Руси и как силы, способной положить конец татаро-монгольской зависимости. Альтернативой этому было превращение Руси в один из окраинных улусов монгольской империи, т.е. ее политическое небытие.

На почве борьбы с татарами усилилось влияние православной церкви, а также византийской идеи самодер- жавности, согласно которой князь, позднее царь является помазанником Божиим и заступником русской земли. Не будем забывать, что влияние византийской идеи - религиозной и государственной - было сильно и в Киевский период развития русской истории, но там сама христианизация носила преимущественно миссионерский со стороны Византии характер. В Московский период отношения Руси с Византией в корне изменились. Поставляемые Константинополем на Русь митрополиты, силой исторических обстоятельств и целенаправленной деятельности московских князей, перенесли свою кафедру сначала из Киева во Владимир, а затем в Москву. [22]При их поддержке, в частности святителей Петра и Алексия, Москва становится стольным городом, политическим и религиозным центром всей Русской земли.

Динамизм этому процессу придал Иван III целенаправленной политикой объединения русских земель, их включения в состав Великого княжества Московского. Но свою первейшую политическую задачу Иван видел в полном разрешении вассальных отношений с Золотой Ордой. «Стояние на Угре», когда обе армии, не вступая в бой, разошлись, продемонстрировало равенство воинских сил и явное моральное превосходство русского национального духа. Начиная с этой поры Московское княжество превращается в Русское государство - Всея Русь. Своей женитьбой на принцессе Софье Палеолог, племяннице последнего византийского императора, Иван становится как бы легитимным восприемником всех регалий императоров византийских. Но, приняв герб Византийской империи, Иван III воздерживается от принятия титула, желая сохранить свою независимость.

Большую роль в идеологическом конструировании образа самодержца сыграло православие. Его основоположником можно считать настоятеля Волоколамского монастыря Иосифа Волоцкого, ставшего идейным лидером официальной линии в православии. Нуждаясь в поддержке великого князя в борьбе с ересью жидовствую- щих (вид протестантизма), он разработал и проповедовал доктрину божественной сущности великокняжеской власти. В своем основном сочинении, «Просветитель», Иосиф обращается к царям: «Слышите цари и князи и разумейте, яко от Бога дана бысть держава вам, яко слуги Божии есте…». Паству же он учит, что царя надо почитать и слушаться, ибо «Царь убо естеством подобен есть всем человекам, властию же подобен вышнему Богу». [23]В этой интерпретации, как подчеркивает академик М. Дьяконов, царь несет ответственность за формы утверждения порядка в стране и отношение к вере только перед Богом. [24]

Другим важнейшим источником религиозной легитимации самодержавия стал цикл текстов, завершившихся известной идеологемой «Москва - третий Рим», которую обычно связывают с именем старца Филофея. Она явилась весьма своевременным ответом на резко изменившуюся политическую ситуацию - падение Византии, приведшее к определенной «бездомности» православия. В своих посланиях великому князю Московскому Филофей выразил ее в соответствии с господствовавшим в то время миропониманием и духовными запросами общества. Он писал царю: «Храни и внимай благочестивый царь тому, что все христианские царства сошлись в одно твое, что два Рима пали, а третий стоит, четвертому же не бывать» (выделено мною. - Л.Н.). [25]Эта формулировка и стала классическим выражением идеоло- гемы «Москва - третий Рим». Ее своевременность и уместность привели к тому, что она была принята на вооружение и способствовала идеологическому укреплению великокняжеской власти, ее перерастанию в царскую власть, идеологически подготавливала этот процесс. Она «так верно воспроизводила общий смысл эпохи, так точно угадывала настроение современников Филофея, что скоро была усвоена даже правительственными сферами и вошла в государственные акты», - отмечает исследователь проблемы И.Кириллов. [26]