Арсений Зайцов - 1918: Очерки истории русской Гражданской войны

Тем не менее фактически проводиться в жизнь принцип принудительного набора начал лишь в июне, и то с очень большими ограничениями. 12 июня были призваны родившиеся в 1893–1897 гг. (т. е. 21–25-летние), и то только в 51-м прифронтовом уезде Поволжья, Урала и Западной Сибири. Этот призыв дал только 42 тыс. Затем последовали призывы только рабочих двух самых младших возрастов (21- и 22-летние) в Москве (17 июня) и в Петербурге (29 июня). В общем, принцип всеобщей воинской повинности проводился в жизнь до осени 1918 г. чрезвычайно осторожно, и к сентябрю численность Красной армии все еще не превышала 550 тыс.

Лето 1918 г. является любопытным примером полной аналогии организации призывов на белом и красном фронтах. Действительно, и там и здесь мы видим самые осторожные принудительные призывы лишь самых младших сроков службы. Ядром же и белых, и красных армий являются добровольцы. Поголовные мобилизации могли проводить только казаки, и в этом было крупное преимущество белых фронтов до осени 1918 г.

Наряду с организацией военного управления и комплектования армий перед советской властью встал вопрос и о комплектовании Красной армии командным составом.

Введенное большевиками выборное начало, годное для развала старой армии и первых неорганизованных боев на переломе 1917–1918 гг., конечно, не могло быть сохранено при строительстве настоящей армии, и 29 апреля «Правилами о новом порядке замещения военных должностей в Красной армии» выборность командного состава была практически отменена и заменена «продвижением наиболее способных командиров на высшие должности в аттестационном порядке». Этим, однако, вопрос о командных кадрах решен еще не был. Отсутствовали самые кадры. Привлечение старого офицерства внушало опасения, новых командных кадров большевики в 1918 г. сами создать не могли.

Параллельно с организационной работой центра шла и стихийная работа по формированию армий на местах. Первые попытки в виде наспех сформированных против Дона и Украины отрядов (Сиверса, Саблина, Ворошилова, Муравьева, советских украинских армий, Северо-Кавказских и приуральских формирований) требовали по мере расширения фронтов Гражданской войны их реорганизации и упорядочения. Главным для этого толчком послужило австро-германское наступление весной 1918 г. На всем фронте оккупации к апрелю уже создалась так называемая пограничная завеса из трех участков: северного, протяжением в 360 км (от Финского залива до железной дороги Москва – Рига), западного, протяжением в 900 км (к югу до железной дороги Москва – Харьков исключительно) и юго-восточного, протяжением в 300 км (на Воронежском направлении и против Дона).

Завеса эта, неся кордонную службу против немцев, дала возможность большевикам вобрать в себя большое количество старого офицерства, которое, в то время еще не приемля Гражданской войны, охотно поступало на службу в завесу «для борьбы с немцами». Одновременно с этим завесы явились центрами формирований для фронтов Гражданской войны и, главное, сохранили для будущих формирований огромное имущество старой армии, не захваченное немцами, оставшееся после ее демобилизации без всякого надзора и без наличия завесы, несомненно, расхищенного бы населением.

Создавая для Красной армии резерв офицеров, для которых завесы послужили переходной ступенью для их будущего участия и на фронтах Гражданской войны, и сохранив громадные запасы снабжения, за счет которых Красная армия в значительной степени и питалась во время Гражданской войны, завесы явились одним из наиболее существенных элементов формирования советской вооруженной силы. В этом была обратная сторона медали австро-германской оккупации 1918 г. Не доведенное до конца австро-германское наступление в феврале, лишив большевиков 18 губерний, в то же время вызвало к жизни их сопротивление и дало мощный толчок к формированию Красной армии.

На боевых фронтах Гражданской войны формирования до лета 1918 г. носили совершенно стихийных характер. В состав их входили отряды самого разнообразного состава и самого причудливого происхождения. Например, на Восточном фронте 1 июня на позициях западнее Челябинска было 13 отдельных отрядов, общая численность которых не превышала 1105 штыков, 22 сабель и 9 пулеметов [244]. В состав 5-й советской армии в августе входило 47 единиц, непосредственно управляющихся штабом армии, несмотря на наличие 40 штабов. При этом общая численность армии составляла 8425 штыков, 540 сабель и 43 орудия [245]. В конце мая 1918 г. на Донском фронте действовали следующие независимые друг от друга отряды: Селиванова, Миронова (казачий), Ворошилова, Вадима, Щаденко, Тулакова, Штейгера, Круглова, Скибы, Иванова, Шевкоплясова, Буденного, Никифорова, Сердина, Ковалева, Ситникова, Зычина, Автономова и Калнина [246]. Фронт, на котором действовали эти 19 отрядов, – от Урюпинской через Царицын и Великокняжескую до Батайска – составлял около 800 км. Были отряды и из военнопленных мировой войны. Эти последние формирования «особенно удачно развернулись в приволжских уездах, на Украине и в Сибири» [247].

Все эти отряды, отрядики, банды и отдельные кучки с лета 1918 г. постепенно переформировывались, часто не без трений, доходивших до расстрелов непокорных «главховерхов» и «батек», в более организованные соединения. Любопытно, однако, что боевой опыт фронтов гораздо вернее подметил потребности Гражданской войны, чем теоретические измышления советского военного центра.

Например, на Царицынском фронте были введены 3-бригадные дивизии (из двух пехотных и одной кавалерийской 2-полкового состава бригад). Численность полков, бригад и дивизий при этом была очень близка к нормам, принятым в Добровольческой армии, т. е. полк был, по существу дела, батальоном, бригада – полком, а дивизия – бригадой.

В то же время в Москве, в недрах центрального управления Красной армией, был разработан пресловутый штат № 220 (утвержденный в ноябре 1918 г.), легший в основу регулярных советских формирований.

Этот штат исходил из не понятой его творцами немецкой «троечной» системы, т. е. 3-батальонного полка, 3-полковой бригады и 3-бригадной дивизии. 27 батальонам такой дивизии намечалась придача 15 батарей (9 легких, 3 гаубичных и 3 тяжелых), что при 4-орудийных батареях давало около двух орудий на батальон, т. е. вдвое меньше, чем даже в наших довоенных дивизиях. Громоздкость подобных соединений (43 тыс. солдат и 12 тыс. лошадей) делало их, конечно, совершенно непригодными для маневренной Гражданской войны. Опыт мировой войны, повсеместно приведший к легким 9-батальонным дивизиям, обильно снабженным артиллерией, также в корне противоречил этому штату. Советские источники считают, что в основу его был положен штат наших сибирских стрелковых корпусов. Только недоумие и переваренный опыт германских троечных формирований мог привести к такому организованному абсурду, как этот штат № 220. И можно прямо сказать, что организационная работа советского военного центра в 1918 г. во многом показала такое убожество, что приходится считать, что стихийные формирования на местах были неизмеримо выше измышлений Москвы.