Людвик Флек - Возникновение и развитие научного факта

Это стало психологической причиной наблюдений за стрептококками. Любой сотрудник бактериологической лаборатории знает по опыту работы, что стрептококки похожи на стафилококков. Я припомнил, что мне приходилось читать о выделении культуры разноцветных стафилококков из одной и той же колонии. Я попросил свою сотрудницу пронаблюдать, не возникают ли в выращенной нами культуре колонии более светлые и более темные, чем остальные. На следующий день я получил ответ, что действительно имела место именно такая диссоциация: наряду с сотнями обычных колоний, желтоватых и прозрачных, появилось очень небольшое количество беловатых и непрозрачных. Я проделал целую серию опытов с несколькими поколениями стрептококков, чтобы установить: 1) относятся ли эти новые колонии к той же самой культуре и 2) как сильно они отличаются от остальных.

На первый вопрос был получен утвердительный ответ, поскольку эти колонии состояли из организмов, морфологически, биохимически и патогенетически не отличавшихся от типичных колоний. Второе направление исследований прежде всего требовало проведения многочисленных проб для выработки методики и множества попыток сформулировать проблему. Ведь было неясно, действительно ли существует какая-то проблема, на самом ли деле новые колонии чем-то определенным отличаются от старых? Все отличия, впервые возникавшие (меньшее количество, более светлая окраска и непрозрачность), затем не сохранялись в последующих поколениях. Поразительно было то, что все же оставалась разница, поначалу даже неуловимая, между потомством этих новых колоний и потомством остальных, разница, даже возраставшая при новых посевах, во время которых проводился почти бессознательный отбор наиболее дивергентных колоний при инокуляции. Все попытки сформулировать, в чем же состоит эта разница, терпели неудачу, и, наконец, когда мы уже накопили достаточно разносторонний опыт, мы сформулировали следующий тезис: наблюдается невыделение новых вариаций бактерий, различающихся большей или меньшей интенсивностью пигментации. Происходит нечто иное: выделяются колонии, имеющие другую структуру, но ту же самую окраску. Таким образом, структурная вариабельность оказывается намного сильнее, чем изменчивость пигментации. Кроме того, структурные вариации, в отличие от вариаций по окраске, могли продолжаться и при новых посевах. Инокуляция этих новых колоний привела к установлению того, что было затем названо гладким типом (тип G), в отличие от курчавого типа (тип L) колоний стрептококков.

Позднее обнаружилось, что гладкие типы всегда более прозрачны, чем курчавые; поэтому непрозрачные колонии, замеченные в первых наблюдениях при диссоциации (именно с этого и началось исследование), нетождественны им. Действительно ли имела место диссоциация? Этот вопрос следует признать все еще открытым, ибо первые наблюдения остались невоспроизводимыми. Мы не могли их даже вполне ясно описать, потому что во время работы возникли понятия и определения, которые не были адекватными этим первым наблюдениям.

История этого небольшого эксперимента со стрептококками может служить эпистемологическим примером. На этом примере мы видим следующее: (1) материал наблюдения появляется случайно; (2) имеет место психологический настрой, который определяет направление исследований; (3) в игру вступают коллективно-психологические мотивировки ассоциаций с имеющимися профессиональными навыками; (4) «первые» наблюдения невоспроизводимы в дальнейшем и не могут быть ретроспективно ясно поняты; одним словом — хаос; (5) далее идет медленная и трудоемкая разработка и осознание того, что мы собственно «видим»: концентрация опыта ; (б) то, что разработано и сознательно выражено в некотором итоговом научном суждении, является искусственной структурой, лишь генетически связанной с первоначальным замыслом и первыми наблюдениями. Эти первые наблюдения даже необязательно относятся к той же самой группе фактов, которые фиксируются в итоге.

Следовательно, практически невозможно сформулировать какие-либо протокольные предложения (Protokollsatze), относящиеся к непосредственному наблюдению, из которых на основании логических допущений выводятся следствия [151]. Это возможно только при последующем подтверждении какого-либо открытия на практике, но совершенно невозможно в то время, когда это открытие совершается. Пользуясь языком первых наблюдений, нельзя получить итоговые результаты, и наоборот, на языке итоговых результатов нельзя выразить эти первые наблюдения.

Каждое предложение о «первых наблюдениях» — это допущение; если мы пытаемся избежать каких-либо допущений и только ставим вопросительные знаки, то и это тоже является допущением, выражающим наши сомнения и зачисляющим то, относительно чего эти сомнения выражены, в класс научных проблем, т. е. допущением, соответствующим стилю мышления.

Можно было бы сказать, что предложение «В поле микроскопа сегодня появилось 100 больших по размеру, желтоватых и непрозрачных колоний и две меньшего размера, более светлые и непрозрачные колонии» является в нашем случае описанием чистого наблюдения беспристрастного наблюдателя. Однако это суждение содержит в себе гораздо больше, чем «чистое наблюдение», в нем утверждается нечто большее: предполагается различие колоний, которое можно установить только после длительного последующего исследования, причем, что очень важно, именно это исследование и показывает, что имеет место различие совсем другого рода.

Нет двух совершенно одинаковых колоний; поэтому можно сказать, что мы имеем 102 различные колонии. Прежде всего, необходимо определить, на сколько существенно то или иное различие, чтобы говорить о различных колониях, оправданно ли такое различение с научной точки зрения. Следует также определить, возникают ли, и если да, то каким образом, из различных колоний колонии одного и того же типа. Утверждение о том, что две колонии могут отличаться от остальных ста и что они как-то связаны между собой, — это ни в коем случае не одно лишь «чистое наблюдение», а гипотеза, которая может подтвердиться или нет, из которой может развиться другая гипотеза и т. д.

На практике исследователь вначале не сознает гипотетическую природу своих утверждений: если названное утверждение не является констатацией «чистого наблюдения», то оно может выражать «непосредственное наблюдение», т. е. то, что увидел бы любой специалист, наблюдая бактериальную культуру. Например, опытный специалист по вариабельности микроорганизмов не впадет в заблуждение относительно того, что все колонии различаются по форме. Он не будет останавливаться на «незначительных различиях». С первого взгляда и без всякого анализа или гипотез он сразу же увидит два типа колоний. Могут возразить, что хотя с психологической точки зрения, действительно, нет «чистых, т. е. беспредпосылочных наблюдений», однако они возможны логически и даже необходимы (как дополнительная конструкция) для подтверждения какого-либо открытия. Если вернуться к нашему примеру, специалист сразу видит среди 102 колоний 2 отличающиеся от других и не обращает внимания на случайные и несущественные различия между 100 остальными. Приобретаемая с опытом способность непосредственного получения результата из длинного ряда сравнений и комбинаций все же может быть, согласно этому мнению, замещена эксплицитным и строгим методом. Рассуждают примерно так: все 102 колонии надлежит исследовать с точки зрения всех их признаков и теоретически возможных комбинаций и таким путем найти различные типы колоний в их естественной полноте. Например, можно обнаружить: