Елена Майорова - В огне революции [Мария Спиридонова, Лариса Рейснер]

Лариса всегда вспоминала это чудесное время со светлой печалью. Увы! Оно быстро кончилось. Родина встретила Рейснеров равнодушно. Более того, начались служебные неприятности. «Профессиональная деятельность Михаила Андреевича, — рассказывал знакомый семьи С.С. Шульц, — всегда шла со скандалами. Он не умел влиться в коллектив, был очень честолюбив».

1902 год стал для М.А. Рейснера переломным. С этого времени начался один из самых сложных периодов его жизни, как он сам отмечает, «период последовательного полевения, сближения со студенчеством и отчуждения от профессуры», крайнего обострения отношений с учебным начальством Раздраженный вечными склоками, возникающими вокруг деятельного злоязычного Рейснера, ректор Томского университета добился увольнения этого «заносчивого либерала, заигрывающего с анархически настроенными отдельными студентами». Крах карьеры был ужасен, он наносил жестокий удар по самолюбию и жизненным планам. Однако в то время для образованного русского человека всегда оставался достойный выход — эмиграция. Тем более что были так свежи воспоминания о приятнейшей жизни в Гейдельберге. К тому же Михаил Андреевич перед отъездом в Берлин получил приглашение Н.К. Михайловского сотрудничать с журналом «Русское богатство», который редактировал В.Г. Короленко. Статьи о жизни в Германии М. Рейснер подписывал чаще всего псевдонимом М. Реус, и практически только эта деятельность давала семье средства к существованию.

Общительный Рейснер немедленно завел знакомства с немецкими интеллектуалами и социалистами: Августом Бебелем и Карлом Либкнехтом (1871–1919). В 1904 году по обращению К. Либкнехта он как специалист по русскому праву предоставил заключения для суда в связи с обвинением немецких социал-демократов в государственном преступлении против русского царя.

А. Бебель представлял собой тип выдающегося деятеля международного рабочего движения, верного последователя идей К. Маркса. В то время он уже прославился знаменитой книгой «Женщина и социализм», в которой с прогрессивных позиций рассматривал взаимоотношениях мужчины и женщины, рассуждал о браке и семье, о воспитании детей. Он пророчил, что в социалистическом обществе «женщина подымется на высоту полного совершенства, о котором у нас еще нет никакого правильного представления, так как до сих пор в истории развития человечества не было такого состояния». Можно представить, какой горячий отклик находили идеи Бебеля у просвещенных супругов Рейснер.

К. Либкнехт, крестник К. Маркса и Ф. Энгельса, известный своей мученической смертью, близко сошелся с Рейснерами. Особенно теплые отношения связывали его с Екатериной Александровной. Дело в том, что потеряв жену, погибшую во время операции, он женился на уроженке Ростова-на-Дону Софье Борисовне Рысс, приехавшей на стажировку в Германию. Женщины сблизились, семьи Рейснеров и Либкнехтов много времени проводили вместе. «На всю жизнь запомнила Лариса, как она ходила в гости к старой «тетушке Либкнехт». О дымящемся кофейнике, который появлялся на столе во время этих посещений, о сладком пироге, которым потчевала ее «тетушка», она рассказывала, как будто это было вчера. Эти воспоминания послужили основой той теплой привязанности, которую Лариса Рейснер питала к Германии. Дети рабочих из Целендорфа, с которыми она ходила в школу, рассказы работницы Терезы Бенц, помогавшей ее матери по хозяйству, — все это жило в воспоминаниях Ларисы», — впоследствии рассказывал в воспоминаниях о ней Карл Радек [14] Радековский посмертный портрет Ларисы Рейснер исполнен большевистской риторики; он свидетельствует о хорошем знании подробностей ее биографии и, увы, содержит мало мемуарного. .

Годом позже Рейснер организовал в Европе кампанию в связи с событиями 9 января и арестом Горького. В том же году он вступил в большевистскую партию и участвовал в знаменитой Таммерфорсской конференции РСДРПб), где познакомился с Лениным. Впрочем, никаких значимых последствий это знакомство не имело.

В берлинское время 7-8-летняя Лара начинает понимать сложность жизни: не хватает денег, тяжело болеет мама. Она рассказывает об их с братом взрослении: они «были выкормлены легким и разрушительным гением анализа, царившего в семье. Они знали жизнь в десять лет, умели оценивать без ошибки все отчаянные схватки и наводнения, бросавшие их шаткое гнездо с места на место. Они привыкли видеть отца и мать в позе вечной обороны, в постоянном одиночестве, вызванном непримиримостью критериев, приложенных к жизни». Но «их шаткое гнездо» жизнь забрасывала в вовсе не плохие места. Сочувствие к неглупому энергичному Рейснеру проявил Максим Максимович Ковалевский (1851–1916). Юрист, социолог, историк, читавший лекции в Оксфорде и Стокгольме, он жил за границей, после того как его отстранили от преподавания в Московском университете. Ковалевский пригласил Михаила Андреевича для работы в своей школе в Париж.

Лара, самостоятельная, бойкая девочка, училась во французской школе, свободно говорила на немецком и французском языках, хорошо ориентировалась в незнакомых местах, Частые отлучки отца и недомогание матери делали ее «маленькой хозяйкой» дома Рейснеров. На фотографиях того времени она выглядит очень хорошенькой и решительной.

Но вот опять идейные разногласия Михаила Андреевича с его покровителем Ковалевским — и Рейснеры вынуждены переехать в Берлин. Новая школа, новые порядки. Домашние были угнетены неприкаянностью, нарастала ностальгия, родина виделась такой милой и желанной. Вечерами семья ходила на Bannhof (вокзал), чтобы хотя бы взглядом проводить поезда, отходящие в Россию.

И вот — о, счастье! Как результат первой русской революции в мае 1907 года объявлена амнистия политическим эмигрантам. Михаилу Рейснеру согласно его прошению разрешено чтение лекций в Петербургском университете. Он зачислен приват-доцентом [15] Приват-доцент — ученое звание внештатного преподавателя в университетах и некоторых других вузах дореволюционной России и ряда зарубежных стран (Энциклопедический словарь). на кафедру истории, философии и права.

Пока не было городской квартиры, Рейснеры снимали дачу на Черной речке. Здесь взрослеющей Ларе — «всей в движении, в поисках и противоречиях» — предстояло познакомиться со многими незаурядными людьми, отпечаток личности которых навсегда наложится на ее характер, взгляды и склонности.

Это, прежде всего, Леонид Андреев (1871–1919), пожалуй, самый известный, скандальный писатель в стране. Он с восторгом приветствовал первую русскую революцию, пытался ей активно содействовать: работал в большевистской газете «Борьба», участвовал в секретном совещании финской Красной Гвардии. В феврале 1905 года за предоставление квартиры для заседаний ЦК РСДРП царские власти заключили его в одиночную камеру. Благодаря залогу, внесенному Саввой Морозовым, ему удалось выйти на свободу. От преследований властей Андрееву приходилось скрываться за границей, в Германии. Там в 1906 году он пережил одну из самых страшных трагедий своей жизни — смерть при рождении сына любимой супруги Александры Михайловны Велигорской («дамы Шуры», как величал ее М. Горький), внучатой племянницы Тараса Шевченко, которую он «так долго ждал, о которой так много, много мечтал и так горько плакал в своем безысходном одиночестве…». Следствием переживания стали пессимизм и безысходность, отразившиеся в произведениях 1906–1908 годов, особенно в «Иуде Искариоте».