Елена Майорова - В огне революции [Мария Спиридонова, Лариса Рейснер]

Рейснеры стремились занять соответствующее их богатым дарованиям место в литературных кругах. Крупнейшие петербургские издатели: А.С. Суворин, А.Ф. Маркс, М.О. Вольф в это время уступили Горькому с его издательством «Знание». Оно имело огромный престиж, ему были обязаны знаменитостью Леонид Андреев и другие современные писатели. Идея издавать коллективные «Сборники товарищества «Знание» оказалась плодотворной. Сборники выходили огромными тиражами и имели невероятный успех. Семья Рейснер считала себя вполне в силах составить всем этим издателям достойную конкуренцию.

Начало XX века оглушило поэтов и писателей предчувствием скорых перемен. Андрей Белый писал о «психической атмосфере рубежа веков». Символизм [16] Символизм — одно из крупнейших течений в искусстве (литературе, музыке и живописи), характеризующееся экспериментаторством, стремлением к новаторству, взявшее символ за основу искусства, широко использующее символику, недосказанность, намеки, таинственность и загадочность. , зародившийся во Франции, именно в России реализовался как наиболее масштабное, значительное и оригинальное явление в культуре, внеся в это направление новое звучание, зачастую не имеющее ничего общего с французскими предшественниками. Пришло новое поколение символистов: Валерий Брюсов, Александр Блок, Константин Бальмонт, Максимильян Волошин, Эллис (Лев Кобылинский), Сергей Соловьев, Федор Сологуб…

Одним из самых известных литературных собраний Петербурга Серебряного века являлся религиозно-философский салон Мережковских (содружество Дмитирия Мережковского, Зинаиды Гиппиус и Дмитрия Философова). Он находился в доме князя Мурузи в центре города на пересечении Литейной и Пантелеймоновской (сейчас Пестеля) улиц. Георгий Чулков вспоминал, что квартира Мережковских стала «своего рода психологическим магнитом, куда тянулись философствующие лирики и лирические философы». Здесь часто бывали общественные и религиозные деятели, и художники, и издатели, — все, кто не был равнодушен к культуре и вечным вопросам жизни и смерти. Главным магнитом салона была хозяйка, «декадентская мадонна» Зинаида Гиппиус, которую считали величайшей женщиной своего времени. Очень умная, богато одаренная и глубоко чувствующая, поэтесса обожала эпатировать общество: одеваться по-мужски, язвить остро и метко. Поэтому любили ее не все. Особенно отличилось известное семейство историков и писателей Соловьевых. Ольга Михайловна высказывалась лаконично: «Змея». Ее сын Сергей оказался более многословен:

Мужской стиль контрастировал с ее хрупкой фигурой, длинными рыжими волосами, за которыми поэтесса тщательно ухаживала, а также ее манерой обильно краситься. Один из ее верных поклонников Аким Волынский рассказывал: «Культ красоты никогда не покидал ее ни в идеях, ни в жизни. Вечером, опустивши массивные шторы, она любила иногда распускать поток своих золотых сильфидных волос. Она брала черепаховый гребень и проводила им по волосам, вызывая искорки магнетического света. Было в этом зрелище что-то предвечно упоительное».

Зинаида Николаевна занимала в литературе передовые позиции: при ее содействии состоялся литературный дебют Александра Блока, она вывела в люди начинающего Осипа Мандельштама, ей принадлежит первая рецензия на стихи тогда еще никому не известного Сергея Есенина.

Событием культурной жизни обеих столиц явилось возвращение в Россию из Германии в марте 1904 года наиболее влиятельного и культурнейшего из символистов, «русского европейца» Вячеслава Иванова. После выхода в свет первой книги стихов Иванова — «Кормчие звезды», ставшей новой главой в развитии русского символизма и с восторгом принятой критиками, он был безоговорочно признан лидером символистов. В 1905 году поэт поселился в Петербурге. Его квартира на шестом этаже дома на углу Таврической и Тверской улиц, известная как Башня, стала идейным центром, лабораторией» поэтов. «Башня» Вяч. Ив. Иванова играла роль, подобную «Дому Мурузи». На журфиксы по средам сюда съезжались все творческие силы Серебряного века: поэты, мыслители, художники. Андрей Белый в мемуарах с долей зависти писал о популярности Иванова: «Иванов сказал!» — «Был Иванов!» — «Иванов сидел». Словом: Иванов, Иванов, Иванов, Иванов! Как он умен, как мудрен, как напорист, как витиеват, как широк, как младенчески добр, как рассеян, какая лиса!»

«Лебедем надменным» вторгся в литературное общество «Серебряного века» Николай Гумилев — некрасивый, но необыкновенно обаятельный. Он посещал «башню» Вячеслава Иванова, где имел успех и после чего, по его собственному выражению «окончательно пошел в ход». Поэт познакомился с В.Э. Мейерхольдом, С.К. Маковским, М.А. Волошиным, который пригласил его к себе в Коктебель, Знакомство с Волошиным закончилось дуэлью из-за женщины, вернее, из-за ее мистификации. Загадочная испанка Черубина де Габриак, заочно влюблявшая в себя поэтов и издателей, оказалась хроменькой русской поэтессой Е.И. Дмитриевой, которая вместе с Волошиным мистифицировала всех из мести Гумилеву. Он якобы обещал на ней жениться, но не сдержал слова и вспоминал о романе с Елизаветой в очень грубых выражениях. Волошин вступился за честь возлюбленной и дал оскорбителю пощечину. Дуэль состоялась на Черной речке, там же, где стрелялись Пушкин с Дантесом. Но времена изменились: жертв не было.

В это время в Петербурге начали издаваться стихи Анны Ахматовой, которые очень скоро приобрели широкую популярность. Анне, в ее бытность Аней Горенко, Гумилев три раза делал предложение, но получал отказ. Они снова встретились в литературных салонах Петербурга и вскоре объявили о своей помолвке. Венчание состоялось в Киеве, где жила Анна, в апреле 1910 года. Все, кто знал эту пару, были уверены в недолговечности их союза.

На одном из вечеров в «Башне» Вячеслава Иванова произошел скандал: большинство восторгалось стихами Анны, но Гумилев сделал критическое замечание, на что услышал от своей жены «Все равно мои стихи лучше твоих!». Это стало началом большой ссоры, подпитываемой славословиями в адрес Анны со стороны «башенного» общества.

К этому времени супруги дали друг другу свободу в любви. Но связь Анны с Модильяни, с которым сам Гумилев ее и познакомил во время их путешествия во Францию, и к которому она уехала на деньги Гумилева, была для него мучительна. А Анна, узнав об отношениях Николая с В.А. Неведомской, устроила скандал и уехала к родным в Киев. Рождение сына Льва, казалось, примирило «Гумильва и Гумильвицу», но после отъезда Гумилева в Африку Анна нашла письмо от красивой и одаренной актрисы О.Н. Высотской о рождении у нее ребенка от Николая. Отсутствующий Гумилев не мог себя защитить.