Георгий Бердников - Том 7. Литература второй половины XIX в.

Демократизм, тревога и забота о настоящем и будущем своего народа, о судьбе края, стремление к дружбе с русским народом — вот характерные черты просветительской литературы нового времени, возникшей как идейная оппозиция феодальным отношениям, как вызов средневековой отсталости, религиозным догмам и схоластической системе образования. Не следуя традициям назидательно — дидактической литературы, поэты начинают мыслить исторически конкретно, в соответствии с духом времени.

Прогресс, по твердому убеждению поэтов — просветителей, осуществим путем сближения с русским народом, путем изучения его языка, восприятия его культуры, приобщения к достижениям науки.

В сатирических произведениях этого периода также нашли отражение те значительные изменения, которые произошли после присоединения Туркестана к России. Сатирики подвергали беспощадной критике социальную несправедливость, разоблачали алчность и жестокость царских чиновников и местных баев, лицемерие реакционного духовенства, стремящегося удержать народ в темноте и невежестве.

Сатирические произведения поэтов — демократов способствовали формированию общественного мнения. Поэты высмеивали конкретных носителей социального зла: ростовщиков, купцов — перекупщиков, чиновников, мулл, таких как Ашур — бай, Ходи Ходжа, Виктор — бай и др.

В этом отношении характерны сатиры на так называемые свободные выборы, а также на денежную реформу, которую проводила царская администрация после ликвидации Кокандского ханства. Разработка такой остросоциальной, политической темы с передовых позиций свидетельствовала об идейной зрелости сатирического направления.

Поэты — сатирики обращались и к антиклерикальным мотивам («Святой», «Порицание лягушки», «Ответ Мукими Надиму из Намангана», «Сатира на Дукчи — ишана» Завки и др.). В стихотворных «Путевых очерках» Мукими пришел к выводу, что «существующий мир — это виселица для народа». А Завки (стихотворения «Спор о воде», «Долги» и др.) показывает, как в результате эксплуатации и разорения дехкан богатеют баи и мингбаши — чиновники. Этому миру поэт противопоставляет нищенскую жизнь «худых, пожелтевших, опухших от голода» дехкан, которые «с утра до вечера думают только о куске хлеба». Тема горя, страданий народа стала ведущей в демократической литературе.

В основу сатиры Мукими «Новоявленный бай» положен типичный для того времени факт — безудержное стремление бая Ходи Ходжи к богатству и его последующее банкротство. В этом произведении поэт правдиво освещает и отношение рабочих к заводчику — тирану, их ненависть к нему. Поэт первым в истории узбекской литературы изобразил жизнь местных рабочих.

Сатирические и юмористические произведения Мукими и Завки пользовались широкой популярностью. Они создавались с позиций народных идеалов, защищающих мечту о счастливой и свободной жизни народа.

Узбекская демократическая литература второй половины XIX в. — важнейший этап в идейно — художественном развитии ее многовековых национальных традиций.

Вторая половина XIX в. представляет собой в масштабах европейской истории законченный период. Он начинается с разгрома революционных выступлений 1848–1849 гг. во многих европейских странах, а завершение его совпадает с ясно обозначившимися в 90‑е годы признаками наступления эпохи империализма. Историческое содержание эпохи — стабилизация, упрочение и быстрое развитие капиталистических порядков во всех западноевропейских странах, хотя и с разной степенью интенсивности.

Конечно, темп и формы исторического процесса определялись конкретными условиями. Так, в ряде стран (например, в Италии, Германии) только в этот период происходит становление национального государства, объединение разрозненных до той поры земель. Пафос национально — освободительной борьбы в Италии, с одной стороны, милитаристские настроения, сопутствовавшие объединению германских земель под эгидой Пруссии, — с другой, создавали в каждом случае особые культурно — исторические предпосылки развития литератур. Необыкновенно быстрое развитие Бельгии, которая за несколько десятилетий превратилась из патриархальной страны мирных пастбищ в высокопромышленное империалистическое государство, владеющее огромными колониями, отличалось от процесса постепенного преодоления патриархальной замкнутости, скажем, в Скандинавских странах, представляющих собой и в этот период регион, характеризующийся известной исторической общностью. В некоторых странах, например в Испании и Португалии, становление капитализма во второй половине XIX в. сильно тормозилось феодальными пережитками, а Португалия, владевшая огромными колониями, оставалась одной из самых отсталых стран Европы.

Пожалуй, наиболее быстрое историческое развитие переживает в этот период Франция, в которой первые схватки пролетариата с буржуазией, характерные и для других стран, вылились в вооруженное столкновение, приведшее, пусть на короткое время, к новой форме организации общества, вошедшего в историю под названием Парижской коммуны. Типологически много общего между историческим развитием Франции и Англии, однако и тут заметны серьезные различия. В Англии волна первых организованных выступлений пролетариата, связанных с чартизмом, уже спала. Викторианская Англия представлялась более традиционной, более «мирно» развивающейся. Там тщательнее соблюдались «приличия», не было ни такого колоссального, можно сказать, «триумфального» разложения нравов, как во Франции Второй империи, ни такого открытого цинизма и продажности, как при французской Третьей республике. Бешеный ажиотаж погони за состояниями и карьерой, определявший атмосферу французского общества, сдерживался там и сословными привилегиями, и известным викторианским ханжеством. Недаром образ ханжи, притворщика характерен в это время для английской, а не для французской литературы. И оледеневшая чинность старинной фирмы «Домби и сын» у Диккенса не идет ни в какое сравнение с лихорадочной предприимчивостью таких выскочек, как Саккар у Золя или Андерматт у Мопассана.

Заметны и различия в отношении писателей к империалистической политике, активно проводившейся правящими кругами и Франции и Англии. Если у англичан оставались иллюзии относительно цивилизаторской миссии белого человека и двужильного героизма рядового «строителя империи», то во Франции наблюдался гораздо более циничный подход к колониальным авантюрам, представляющимся таким же делом, требующим лишь энергии и азарта, как биржевые спекуляции и организации кампаний в прессе. Неудивительно, что иллюзии «строителей империи» породили в дальнейшем такое значительное явление, как поэзия Киплинга, тогда как самым известным представителем французской колониальной литературы стал Пьер Лоти, автор сентиментальных историй о победах французских лейтенантов над чувствительными сердцами красавиц в колониях. Правда, сентиментальность Лоти «восполнялась» агрессивностью другого французского автора произведений на колониальную тему — Клода Фаррера. Тема преступности колониальной политики, может быть, впервые с такой остротой была поставлена в литературе маленькой Голландии, в произведениях Мультатули о страданиях «прекрасной Инсулины» — Индонезии.