Том 6. Литература первой половины XIX в.

Интересным явлением литературы XIX в. следует признать историко — географическое «Общее описание Джамбудвипы» (т. е. вселенной), написанное незадолго до смерти Миндол — хутухтой (1789–1839), помощником управителя ламаистскими монастырями в Пекине. Наравне с полуфантастическими сведениями о вселенной произведение это включает описание Тибета, Индии и ряда соседних регионов. Автора не удовлетворяли тибетские географические знания о вселенной, поэтому он обратился к европейским географическим картам, а также к знатокам, в частности членам русской духовной миссии в Пекине. По этой причине многие географические названия мест, далеких от Тибета, даются в виде транслитерации соответствующих русских наименований. Для сочинений характерен лаконичный и деловой стиль изложения. Описание иногда прерывается пересказом легенд, преданий, относящихся к различным буддийским монастырям статуям, иконам и т. д. и к божествам, святым, реальным деятелям разных времен. Язык легенд и преданий более поэтичен, но все же он мало отличается от сухого географического описания.

Не претерпевает изменений и биографическая литература. Весьма популярны также автобиографии, создаваемые почти каждым видным религиозным деятелем, который видел в них свой «отчет» перед современниками и потомками о праведной жизни, полной достойных деяний. Биографии и автобиографии в соответствии с традицией изображают своих героев людьми, которые стойко преодолевают всевозможные препятствия на единственно верном буддийском пути «спасения», «избавления от страданий». Так продолжает создаваться образец поведения для читателя и слушателя. Композиция сочинений традиционно строится согласно хронологии жизненного пути и «деяний» героев. Язык произведений прост и доступен, лишен риторической приподнятости.

Одним из наиболее крупных ученых и писателей XIX в. был настоятель монастыря Лавран (в Амдо) по имени Гунтан Кончог Танпаидонме (1762–1823), автор многих сочинений, большая часть которых — учебники по буддийской философии. Однако для истории литературы наиболее интересно его «Драматическое творение, поэтическая игра, ведущая на путь истины». Это беседа на религиозно — философские темы четырех буддийских монахов, каждый говорит на своем родном языке. Главные собеседники — тибетец Шейраб и монгол Билик, тогда как говорящий на санскрите индиец Праджня выступает как авторитет, разрешающий разногласия беседующих, а китаец Цэ Хуэй — как руководитель беседы. В своеобразной драматической форме сочинения следует видеть подражание индийской классической драме (как это признает и сам автор в колофоне), в которой действующие лица обычно говорят на языках разных частей индостанского полуострова. Особенности сочинения видны уже в начале его, когда за более приподнятым вступлением автора следует сама беседа, деловито — лаконичная по своему стилю.

Гунтан Кончог был и создателем драматического представления «Цам Миларайбы», посвященного одному из эпизодов жизни великого тибетского поэта Миларайбы (1040–1123). Мистериальное действо на основе жития XIV–XV вв. воссоздавало легендарную встречу Миларайбы и охотника Гомпо Дорджэ, всю свою жизнь проливавшего кровь животных и нарушавшего тем самым одну из основных заповедей буддизма. Встреча с подвижником, который истово исполнил страстный гимн во славу буддизма, глубоко повлияла на грубого охотника. Он перестал убивать живые существа и стал одним из учеников Миларайбы.

Эпизод, взятый из литературного источника, после переработки Гунтан Кончогом приобрел совершенно иной вид. Теперь в центре внимания оказался охотник, роль которого исполняли сразу два актера, диалог которых стал основой представления, причем часто этот диалог приобретал весьма злободневный характер, так как автор считал своей целью борьбу с различными видами общественного зла, включая произвол власть имущих, причем по ходу представления нередко прямо назывались имена присутствовавших здесь чиновников.

Гунтан Кончог создал и сборник афористических четырехстиший нравоучительного содержания на религиозные и светские темы, написанных под влиянием афоризмов Сакья — пандиты Гунга Джалцана (1182–1251). Например: «Плохо быть царем нищего народа, // Даже если сам царь богат. // Так и могучее дерево // Кажется без листьев голым». Творчество Гунтан Кончога отражает новые тенденции, которые в то время пробивали себе путь среди буддийского духовенства окраин Тибета. Оно стремилось восстановить тот «истинный» буддизм, полный призывов к нравственному самоусовершенствованию, который якобы существовал когда — то в древней Индии. Отсюда желание бороться со злом в обществе, чтобы вернуть его к прошлому, которое было будто бы лучше современности.

Однако в целом тибетская литература первой половины XIX в. — это образец литературного творчества еще средневекового типа, служащего делу распространения религиозно — дидактических взглядов, далеких от подлинно народных идеалов.

В начале XIX в. монгольская словесность оставалась верной сложившимся ранее традициям. Затянувшееся монгольское средневековье в немалой степени регламентировало формы и содержание монгольской культуры в целом. По — прежнему создавались исторические хроники, в которые включались отрывки из сочинений предыдущих веков, различные литературные фрагменты и легенды, стихотворные афоризмы. Известно несколько таких сочинений: анонимная (вероятно, ордосская) «Синяя книга» («Хохе дэбтэр»), датируемая рубежом XVIII и XIX вв. и излагающая события от сотворения мира до царствования монгольских государей и их потомков; халхаские «Золотые четки» («Алтан эрихэ», 1817) Арья — пандиты Гамбо и «Драгоценные четки» («Эрдэни — йин эрихэ», 1835) Ишибалдана, уратская летопись «Хрустальное зерцало» («Болор толи», 1837) Джамбадорджи и, наконец, одна из наиболее значительных — «Драгоценные четки» («Эрдэни — йин эрихэ», 1842 или ок. 1860) халхаского автора — тайджи Галдана. Все эти произведения в целом характеризуются активным использованием тибетских и китайских источников, большинство из них уделяет много места распространению буддизма в Азии и в Монголии; одновременно изложение событий становится все более деловитым и малохудожественным. В соответствии с тенденциями, обнаружившимися еще в предыдущий период, пути историографии и художественной литературы решительно расходятся, хотя отмечаются отдельные попытки использования в повествовании эпических образов и сюжетов.

Продолжается циркуляция по монголоязычному миру произведений рукописной народной литературы: эпических сказаний (прежде всего отдельных глав и сводов Гесериады), историй о хождениях в загробный мир (о Молонтойне, Наран Гэрэл, Чойджид — дагини), сборников «обрамленной прозы» и текстов, сопровождающих различные (в том числе и шаманские) обряды. Много внимания уделяется также переводам тибетской литературы, перерабатываются и переводятся индо — тибетские рассказы из различных буддийских сочинений, появляются трактаты по теории поэзии, составляются грамматики монгольского классического языка, словари (одним из образцовых признан тибетско — монгольский словарь, составленный ламой Агвандандаром); различные комментарии.