Том 6. Литература первой половины XIX в.

Хроники «Великого похода» написаны на смеси «испорченного» голландского и африкаанса. В жанровом отношении к ним близок «Дневник комманданта Схеперса» (издан в 1938 г.), который вел на нидерландском языке молодой офицер. Страницы дневника говорят о душевном благородстве и моральной стойкости автора.

Таким образом, в первой половине XIX в. еще не были созданы собственно литературные произведения на языке африкаанс, который в ту пору завоевывал права гражданства.

Освещенная в настоящем томе эпоха была одной из самых богатых в истории мировой литературы и оставила гигантское неумирающее наследие. Сколько знакомых каждому с детства, дорогих любому человеку на земле образов, сколько глубоких мыслей, которые и сегодня заставляют нас истолковывать их, спорить и размышлять.

Конечно, каждая эпоха завещает будущему человечеству свои высочайшие ценности. В этом смысле первая половина XIX века не была исключением. Но есть у нее одна особенность. Эта эпоха, если взглянуть на нее из нашего дня, обладала особой перспективностью. Она как бы содержала завязь будущих ростков. Выявились новые национальные литературы, развивающиеся и по сей день: в Центральной и Южной Европе, на территории России, в Латинской Америке, Австралии, Африке, Канаде, в Азии.

Начался взлет русской литературы, которая уже во второй половине XIX века выдвинулась в центр мирового художественного движения.

Были заложены, либо выявились с максимальной полнотой и четкостью ранее возникшие художественные явления. Наступила эпоха классического реализма, произошло становление революционно — демократической литературы. Да и романтизм продолжал развиваться уже за пределами изучаемой в данном томе эпохи, а многие его тенденции живы и сегодня. На рубеже XIX–XX вв. противоречия внутри романтического метода раскрылись совершенно по — новому, выявилась и проницательность романтиков и живучесть иллюзий, им свойственных. Вся утопичность романтизма, о которой шла речь во введении к западноевропейскому разделу и во многих главах нашего тома, была унаследована литературными течениями XX века, только утопии эти — утопия национального единства, утопия самодостаточности личности, утопия единения человека и природы и др. — еще быстрее и непоправимее потерпели сокрушительное поражение, выявив свою несовместимость с буржуазным прогрессом. Судьба течений, унаследовавших противоречия романтизма — неоромантизма, затем символизма, футуризма, сюрреализма — оказалась еще драматичнее, нежели судьба самого романтизма; время уже наступило другое, более катастрофичное и враждебное искусству. Но романтизм подтолкнул к жизни и другое искусство, сумевшее справиться с противоречиями действительности и подготовить человека к участию в революционном преобразовании мира.

Что касается критического реализма, то он развивался и в течение второй половины века, достигнув в творчестве великих русских реалистов своего пика, и в нашем столетии, обогатившись новыми чертами (первостепенный интерес к внутреннему миру человека, к его духовным и нравственным проблемам, нередко в ущерб социальному бытию, поглощавшему внимание реалистов в XIX в.).

В изучаемый период возникла «мировая литература», тогда еще скорее как идея, как теоретическая посылка, подытожившая долгий путь искусства слова. Но идея эта была адекватна направлению исторического процесса. И дело не только в том, что в дальнейшем взаимосвязи литератур безгранично умножились путем распространения переводов, усиления взаимовлияний и личных контактов писателей.

Происходит еще и процесс выравнивания и универсализации литературного развития. В главах нашего тома прослежено, как у ряда народов вместо средневековой литературы (нередко параллельно ей) начинает складываться литература современная, условно говоря, европейского типа. Особенно этот процесс заметен на Востоке и в Южной Европе. А это, в свою очередь, облегчало контакты и взаимовлияния.

Во всех этих отношениях первая половина XIX в., которой посвящен данный том, была эпохой истоков, ключевой для литературного процесса последующих десятилетий, вплоть до конца XX в.

Библиография к шестому тому «Истории всемирной литературы» построена по единым принципам, принятым для издания в целом.

Библиография, как правило, повторяет структуру тома, иерархию его разделов, глав и параграфов. Она открывается общими работами, имеющими значение для всего тома, за которыми следуют библиографии отдельных национальных литератур соответствующей эпохи. Впрочем, в организации библиографического материала сделан ряд отклонений от структуры тома. Так, в томе рассматривается творчество многих крупных писателей, которым, однако, может и не быть посвящен специальный параграф; в библиографии же такие личные персоналии выделены, что должно облегчить пользование ею. Точно также в библиографию к некоторым главам введены дополнительные рубрики (например, посвященные кубинской литературе или аргентинской литературе). В то же время сведены в одну рубрику работы, посвященные тому или иному писателю (например, Гейне), хотя его творчество может анализироваться в нескольких местах тома. Следует также учесть, что творческий путь некоторых писателей, рассматриваемых в шестом томе «Истории всемирной литературы», лишь начинается в первой половине XIX столетия и продолжается во второй половине века (например, Гюго, Диккенса или Теккерея). В этом случае в библиографии к шестому тому приводится вся основная научная литература, посвященная этому писателю, в библиографию же к седьмому тому будут включены лишь исследования, освещающие его позднее творчество.

Шестой том «Истории всемирной литературы» охватывает первую половину XIX в., которая была для многих стран очень значительным периодом в их культурной истории. В эту эпоху в литературе работали писатели поистине мирового значения. Здесь достаточно вспомнить имена Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Байрона, Диккенса, Теккерея, Гюго, Стендаля, Бальзака, Мериме, Жорж Санд, Гете, Гофмана, Гейне, Купера, По, Леопарди, Андерсена, Мицкевича, Петефи, Шевченко и многих, многих других. Поэтому научная литература, посвященная рассматриваемой в томе эпохе, совершенно необозрима. Это заставило составителей библиографии производить очень строгий отбор. Предпочтение отдавалось фундаментальным исследованиям, снабженным солидным справочным аппаратом. Естественно, в библиографии широко представлены специальные справочные издания, хотя и здесь делаются отдельные отклонения от этого правила (так, например, представлена далеко не вся пушкиноведческая справочная литература: она заменена общими библиографическими указателями по русской литературе и текущей библиографией в серийных изданиях). В целях экономии места исключались ссылки на ранее, т. е. в предшествующих томах, упомянутые научные издания. Исключения делались лишь для тех разделов тома, национальных литератур и историко — литературных проблем, которым посвящено немного специальных работ и исследований. Обращение к библиографии шестого тома предполагает знакомство с библиографией предшествующих томов «Истории всемирной литературы».