Том 5. Литература XVIII в.

Кхмерская литература Раннего Средневековья существовала в рамках уже сложившейся к тому времени национальной традиции, на которую заметное влияние оказали санскритская и палийская литературы, а также местный фольклор. Как правило, эта традиция не выходила за рамки буддийской философии, утверждала абсолютную власть монарха и активно поддерживалась господствующими классами. В литературе Позднего Средневековья, замкнутой в рамках средневековых канонов, стали заметны новые тенденции, еще слабо выраженные и получившие развитие лишь в последующую эпоху.

В XVIII веке в литературе продолжает господствовать поэзия. Не только художественная литература, но и эпиграфика, юридические, медицинские, философские и другие трактаты, т. е. нехудожественные сочинения, пишутся стихами или рифмованной прозой, очевидно, под влиянием древнеиндийской традиции. Все поэтические тексты (исключая пьесы для театра и песни) создаются в пяти классических стихотворных размерах, выбор определяется семантикой текста. Каждый размер характеризуется строго установленным количеством слогов, сгруппированных в ритмические доли, и схемой рифм (внешних и внутренних), связывающих не только строки, но и строфы. Текст делится на части с указанием используемого размера и соответствующего ему напева.

В эту эпоху получает широкое распространение стихотворный роман, возникший, вероятно, в конце прошлого столетия. Кхмерское традиционное литературоведение называет этот жанр «лбаенг» (игра, развлечение). Произведения жанра лбаенг выполняют развлекательную функцию и являются уже собственно художественной литературой в отличие от традиционных жанров: религиозных сочинений (дех — букв. религиозная проповедь) и научных трактатов (кбуон — букв. закон, свод правил). Поэты черпают темы из «Риэмке» (кхмерского варианта индийской «Рамаяны») или из джатак (рассказов о перерождениях Будды), чаще всего из хорошо известного в Кампучии сборника «Паннясаджатака» («50 джатак»), не входящего в палийские канонические тексты и испытавшего сильное влияние фольклорной традиции. Пристрастие поэтов к джатакам можно объяснить все еще сильным влиянием палийской литературной традиции, ее занимательностью, многообразием сюжетов, охватывающих самые разные пласты социальной действительности.

Существенную роль сыграл и тот факт, что в XVIII в. в Кампучии прочно укоренился буддизм. В это время углубленно изучался пали, переводились на кхмерский язык палийские религиозные тексты, в том числе канонические джатаки, пали активно использовался в эпиграфике.

Тематика и центральный персонаж лбаенг — бодхисаттва (будущий Будда) — указывают на непосредственную связь романов XVIII в. с религиозной литературой, частью которой являются джатаки, однако связь эта в большой степени формальна, поскольку романы носят ярко выраженный светский, авантюрный характер. В них часто повествуется не о стремлении бодхисаттвы к просветлению, т. е. к тому, чтобы стать Буддой, (просветленным), а о любовных приключениях героя, о его военных подвигах, о поисках пропавшей возлюбленной, нередко вводятся описания природы, животного мира, эротические сцены. Сам бодхисаттва — традиционный образ средневековой буддийской литературы — уже не объект поклонения или подражания, не предмет культа, а скорее портрет кампучийских принцев того времени — властолюбивых, воинственных, подверженных страстям и порокам. Цель героя романов не в достижении нирваны, а в земном благополучии. Пытаясь приблизиться к реалиям своей действительности, роман сделал важный шаг в отказе от нормативного, иконографического взгляда на образ литературного героя, что говорит также о пошатнувшемся авторитете феодальных устоев. Подобное изображение бодхисаттвы указывает на некоторое «снижение ценностей», происшедшее в этот период в буддийском миросозерцании кхмеров.

Задачей стихотворных романов было развлечь читателя, но развлечь его художественным словом, изысканным языком. Поэтому в романе рождается и шлифуется особый литературный язык на базе кхмерского языка, призванный заменить классический санскрит, выполнявший подобную функцию в предыдущий, ангкорский период. Делая первые шаги в использовании кхмерского языка в крупных поэтических жанрах, стремясь максимально отделить его от языка повседневного, авторы усложняют его, прибегая к многочисленным изощренным украшениям. Язык стихотворных романов того времени излишне формализован, сознательно архаизирован, переполнен малоупотребимыми словами, санскритизмами, заимствованиями из пали, повторами.

Образцом стихотворного романа XVIII в. может служить «Кронг Сопхомыт» (1798 г.), написанный на сюжет девятой джатаки из сборника «50 джатак» Окня Каосатхипадей Кау, поэтом и сановником короля Анг Тьяна II; «Кхйонг Санг» (1729 г., некоторые исследователи указывают более раннюю дату), созданный анонимным автором на один из сюжетов этого же сборника; «Тьей Тот» (1754) монаха Као, вдохновленного каноническим сборником «500 джатак», и пр. Появление нового жанра художественной литературы — стихотворного романа — знаменовало ее дальнейшее отделение от религиозной и научной литературы.

Новые тенденции заметны и во второй части стихотворной эпопеи «Риэмке» («Слава Рамы», Риэм — Рама, ке — слава), классический письменный текст которой окончательно оформился в середине XVIII в. Эпопея имеет долгую устную традицию, восходящую, как доказывает эпиграфика, к временам Ангкора. Сцены из эпопеи широко представлены и в изобразительном искусстве того периода. От письменной «Риэмке» сохранились лишь начало и конец произведения, которые Институт буддизма в Пномпене опубликовал в 1959 г. Публикация содержит десять начальных книжек, которые заканчиваются описанием битвы войска Рамы с войском Раваны (кхм. Риэп) на острове Ланка, и шесть книжек с окончанием эпопеи; они начинаются сценой, в которой Сита (кхм. Сейта) рисует портрет Раваны. Каждая книжка соответствует связке пальмовых листьев, на которых записан текст, хранящийся в Институте буддизма. Вся средняя часть произведения утрачена. Эпос «Риэмке» чрезвычайно популярен в Кампучии, эпизоды из него широко используются в представлениях народного театра, традиционного классического балета.

При сравнении индийского и кхмерского вариантов заметны большие сюжетные расхождения. Эпопея нередко приводится исследователями кхмерской культуры как яркий пример эклектического характера религиозных воззрений средневековых кхмеров, в которых тесно переплетены брахманизм, буддизм и народные верования. В рамках этого индуистского произведения, приобретшего в Кампучии явно буддийский характер, образ Рамы, в частности, трактуется одновременно как воплощение Вишну, как бодхисаттва и даже сам Будда. Первая часть «Риэмке» была записана в XVII в. Для нее характерна традиционная для Средневековья типизация образа Рамы, трактуемого как воплощение абсолютного добра, а Раваны — как абсолютного зла. В конечной части эпопеи, созданной более чем через столетие, картина существенно меняется. Рама приобретает индивидуальные черты капризного ревнивого мужа и тирана. В тексте есть, например, эпизод (очевидно, фольклорного происхождения), полностью противоречащий духу «Рамаяны», который не встречается больше ни в одной из ее версий в Юго — Восточной Азии: обнаружив под подушкой Ситы портрет Раваны, Рама из ревности приказывает Хануману убить Ситу и принести ему ее печень. Меняется и образ Ситы: она самостоятельна и готова противостоять Раме.