Том 4. Литература XVII в.

Процесс демократизации культуры вызвал к жизни новые формы театрального, изобразительного и словесного искусства. В XVII в. возникли театр живого актера Кабуки и кукольный театр Дзёрури, отразившие миропонимание и художественные вкусы новой аудитории — горожан. Темы городской жизни в наиболее характерных ее проявлениях нашли воплощение в искусстве деревянной гравюры (школа укиёэ), в поэзии и повествовательной прозе того времени. Обращение искусства к новой проблематике влекло за собой серьезные сдвиги в системе художественного мышления. Искусство училось по — новому видеть и изображать окружающий мир.

Период наивысшего расцвета городской культуры XVII в. приходится на годы Гэнроку (1688–1704). В эти годы творили величайшие писатели и художники Японии — прозаик Ихара Сайкаку, драматург Тикамацу Мондзаэмон, поэт Мацуо Басё, мастер гравюры на дереве Хисикава Моронобу, живописец Огата Корин. При всем несходстве в понимании задач искусства мастерам периода Гэнроку свойственна одна общая черта — осознанное стремление выразить в творчестве новые чувства и мысли. Реалистичность — неотъемлемое свойство литературы того времени и вместе с тем итог художественно — эстетических исканий XVII в., связанных с постепенным преодолением средневековых законов творчества и с рождением новых принципов познания действительности в повествовательной прозе, драматургии и поэзии.

Совокупность прозаических произведений, появившихся в Японии с начала XVII в. до 1682 г. и предназначенных для широкой читательской аудитории, по традиции обозначается единым термином — канадзоси, что в буквальном переводе означает «книжки, написанные слоговой азбукой — каной», хотя в этих текстах использовались и иероглифы. Наряду с японской повествовательной прозой в канадзоси включаются некоторые религиозно — этические трактаты, хроники военных событий, а также переводы и переложения из китайской и европейской литературы («Жизнеописания знаменитых женщин» Лю Сяна, I в. до н. э., «Сопоставление дел под сенью дикой груши» Гуй Вань — жуна, XIII в., басни Эзопа и др.).

К произведениям канадзоси, посвященным религиозно — этическим проблемам и связанным с идеологической борьбой XVII в., относятся, например, «Беседы в храме Киёмидзу» («Киёмидзу моногатари», 1638), созданные буддийским священником Тёсанъи Ринъаном, который воспринял учение Чжу Си. Книга Ринъана написана в форме диалога между паломником, приверженцем буддизма, и неким старцем, поборником идей конфуцианства, который с рационалистических позиций опровергает буддизм как учение чисто иллюзорное. В начале 40‑х годов появляется произведение «Беседы в храме Гион», в котором проповедуются идеи буддизма и дискредитируются основные положения «Бесед в храме Киёмидзу». Среди религиозно — этических сочинений XVII в. немало и таких, в которых делается попытка соединения положений буддизма и конфуцианства или создания некоей синкретической идеологии, сплавленной из элементов конфуцианства, буддизма и синтоизма.

В числе канадзоси мы находим и всевозможные «записи подлинных происшествий» (дзи — цурокумоно). Таковы «Записки о Нобунага» («Синтёки», 1611), посвященные военным подвигам могущественного князя XVI в. Ода Нобунага, «Записки о Хидэёси» («Тайкоки», 1626), повествующие о другом полководце XVI в. Тоётоми Хидэёси, и др. Эти произведения написаны в целом в русле средневековой эпической традиции: историческая реальность переплетается в них с вымыслом, но в то же время в них силен и элемент жизненной достоверности. Эпическая героизация нередко уступает место стремлению запечатлеть бытовое окружение персонажа, рассказать о его переживаниях, т. е. приблизить эпического героя к читателю. Особенно характерно это для «Повести о плывущем облаке» («Укигумо моногатари», 1661), рассказывающей о легендарном Ода Нобунага. Внимание автора сконцентрировано здесь не столько на военных подвигах, сколько на любовных похождениях героя. Обращение к неофициальной стороне жизни исторического персонажа характеризует определенные сдвиги как в поэтике самого жанра, так и в эстетическом сознании эпохи. Повествование о любовных приключениях героя разворачивается, правда, на фоне традиционной буддийской концепции жизни. Даже образ плывущего облака в названии произведения символизирует быстротечность жизни и иллюзорность славы Нобунага.

Буддийская идея непрочности земного бытия определяет мировоззренческую основу и многих других произведений канадзоси, относящихся уже к сюжетной прозе. Такова типично средневековая по характеру повесть Судзуки Сёсана (1579–1655) «Две монахини» («Нинин бикуни»), в которой рассказывается о двух молодых женщинах, потерявших на войне возлюбленных и отрешившихся от мирской суеты. Проповедь отречения от земных страстей и поиска спасения, облеченная в форму сюжетного повествования, характеризует и книгу «Семь монахинь» («Ситинин бикуни», 1643), рассказывающую о том, как семь женщин, по разным причинам ушедших от мира, собираются в уединенной хижине и исповедуются друг перед другом в том, что побудило их ступить на стезю просветления. И в идейном, и в повествовательном плане «буддийские» повести XVII в. традиционны. Действие в них относится, как правило, не к современности, а к отдаленным временам, мысли и чувства персонажей изображены в духе средневековой дидактики.

В прозе XVII в. не прерывается и многовековая традиция волшебно — фантастической повести. Как и прежде, развитие этого жанра связано с влиянием континентальной литературы. В 1666 г. прозаик Асаи Рёи (? — 1691) создает сборник рассказов о чудесах «Кукла — талисман» («Отогибоко»), в который включает адаптации восемнадцати новелл из книги Цюй Ю «Новые рассказы при лампе с подрезанным фитилем» (XIV–XV вв.). В обработке китайского материала автор точно следует сюжетам предшественника, изменяя лишь имена персонажей, исторический и географический фон, а также бытовые реалии и литературные реминисценции таким образом, чтобы приспособить китайские новеллы к национальной художественной традиции. Асаи Рёи именно адаптирует новеллы Цюй Ю, а не стремится к их творческой переработке. И все — таки в ряде случаев Рёи чувствует необходимость внести добавления в сюжет, либо конкретизируя ситуацию, либо углубляя мотивировки. Так, в переложении новеллы Цюй Ю «Записки о пионовом фонаре» Рёи подробно разрабатывает любовную линию, намеченную в оригинале весьма схематично, придавая сценам встреч главного героя с женщиной — тенью бо́льшую лиричность. Остросюжетное повествование у Рёи нередко перебивается авторскими отступлениями. В некоторых случаях автор вводит в фантастическое повествование мотивы обличения общественной несправедливости. Например, в новелле «Воскресение из мертвых после пребывания в аду» («Дзигоку-о митэ ёмигаэри», переработка «Записок о студенте Линху, во сне побывавшем в обители мрака») Рёи, доведя развитие сюжета до описания мучений грешников в аду, переходит к рассказу об адских мучениях на земле, уготованных крестьянам.