Владимир Мещеряков - Сталин и заговорщики сорок первого года. Поиск истины

Понятно, что адмиралы «стояли плечом к плечу на капитанском мостике», да, еще, и под «бомбами»…

Кстати, а с чего бы это адмирал Кузнецов так озаботился мелкими подробностями, связанными с открытием огня по самолетам в далеком от него Севастополе?

Во-первых, надо было нивелировать воспоминания участников тех лет, таких как, например, офицер-подводник Иоселиани: что всё было не так. Сколько раз была переиздана книга Иоселиани и сколько Кузнецова? Во-вторых, повторюсь, выгораживая Октябрьского, Кузнецов и себя, рисовал в роли спасителя Отечества, накапливая, своего рода, дивиденды на будущее. Книги адмирала и по сей день красуются на полках магазинов. Официозу адмирал Кузнецов нужен, как некий противовес одиозному Жукову. Все же Георгий Константинович, выглядит несколько «дубоватым», в отличие, от «интеллигентного» флотоводца Кузнецова.

Последние штрихи по событиям в Севастопольском штабе. Как предположил, так, видимо, и получилось с Октябрьским. Он переложил ответственность за открытие зенитного огня на Елисеева, как ответственного по базе, на тот момент. А Кузнецов, как всегда поясняет:

« Естественно, такой ответ не мог удовлетворить дежурного Н.Т. Рыбалко, и он обратился к стоявшему рядом с ним начальнику штаба флота И.Д. Елисееву:

— Что ответить полковнику Жилину?

— Передайте приказание открыть огонь, — решительно сказал И.Д. Елисеев.

— Открыть огонь! — скомандовал Н.Т. Рыбалко начальнику ПВО».

Теперь уже не спросишь адмирала Кузнецова: «Читал ли он сам лично „свои“ мемуары?». Понимал ли, суть, им написанного? Якобы, начальник штаба флота, наделенными высшими полномочиями на тот момент, стоит рядом с дежурным офицером и слушает телефонную перепалку с командующим? Даже не может решиться отдать команду на открытие огня. Можно ли в это поверить?

Так, вроде, он же отдал команду на открытие огня? Это Кузнецов лепит из него нового «защитника» Родины. Сам командующий Октябрьский не отдал приказ — укрылся за инструкцией, а Елисеев будет напрягаться? То, что здесь написано, неправда. Елисеев, наделенный всеми правами старшего по базе, должен был сам взять телефонную трубку и приказать Жилину открыть огонь по вражеским самолетам. Если приказ отдал дежурный Рыбалко, значит, Елисеев здесь и близко не стоял.

Вся ответственность открытия огня по немецким самолетам легла на дежурного Рыбалко и начальника ПВО базы Жилина.

«Но и полковник Жилин хорошо понимал весь риск, связанный с этим.

— Имейте в виду, вы несете полную ответственность за это приказание. Я записываю его в журнал боевых действий, — ответил он, вместо того чтобы произнести короткое флотское „Есть!“.

— Записывайте куда хотите, но открывайте огонь по самолетам! — уже почти кричит, начиная нервничать, Рыбалко».

Полковник Жилин не получил приказ ни от одного из командиров высшего командования базы: ни от командующего Октябрьского, ни от начальника штаба Елисеева, ни от члена Военного Совета Кулакова. Приказ ему передал дежурный офицер штаба капитан 2-го ранга Рыбалко, по армейским меркам, подполковник. Поэтому начальник службы ПВО базы и был вынужден записать в Журнал боевых действий, что приказ получен от дежурного офицера, а не от командования. Служебное расследование штука серьезная, может и до цугундера довести. Судя по тому, что творилось в штабе флота, где не было ни одного представителя руководства флота, представляется маловероятным, что был открыт зенитный огонь по самолетам.

Вот если бы, кто-нибудь из большой тройки приказал бы начальнику ПВО базы: «Открыть огонь по воздушным нарушителям государственной границы Советского Союза!», тогда бы полковник Жилин и ответил бы в ответ на приказ — «Есть!». Почему же, адмирал Кузнецов не понимает разницы в происходящем? Командующий флотом Октябрьский, как помните, даже грозился Жилину расстрелом, за защиту Отечества. Кузнецов, тоже, не выразил никакой благодарности Рыбалко, он только оправдал действия командующего. Вот и снова пишет, что услышал по телефону взволнованный голос Октябрьского. Тот, как всегда, говорит невпопад.

«— На Севастополь совершен воздушный налет. Зенитная артиллерия отражает нападение самолетов. Несколько бомб упало на город…»

Так кратко доложил, словно телеграмму отправил. Из написанного следует, что командующий, будто бы находится в гуще событий : «зенитная артиллерия отражает нападение самолетов» . О сбитых самолетах, вообще, молчок. Кроме того, весьма расплывчато, о том, какая именно зенитная артиллерия вела огонь: ПВО базы или корабельная? А может, ни та, ни другая? Вполне возможно, что просто был заградительный огонь. Ни дай бог, собьешь самолет, в трибунал загремишь. Что нам Иоселиани написал? Пока приготовились стрелять, а самолеты уже улетели. Поэтому командующий Октябрьский и был не многословен в телефонном разговоре с Москвой. Или Кузнецов постеснялся весь рассказ привести?

« Смотрю на часы. 3 часа 15 минут. Вот когда началось… У меня уже нет сомнений — война!».

Наверное, засветился от счастья, что угадал с войной? Надо поделиться этой новостью с другими. Хочу напомнить, что для Кузнецова, его непосредственным начальником являлся Тимошенко, как нарком обороны. Но он нарушает субординацию и хочет доложить своему прямому начальнику, председателю СНК товарищу Сталину. В то время, когда писались эти мемуары, Хрущева уже сняли со всех постов и отправили на пенсию. Таким образом, главного хулителя Сталина, вроде, не стало. Теперь, однако, появился вопрос? Как отображать Сталина в мемуарной литературе? Хрущев же заявил, в свойственной ему манере полуправды, что Сталина не было в Кремле впервые дни войны. Причину отсутствия Сталина в Кремле, он, как помните, назвал смехотворную. Кузнецов же, твердо зная, что Сталина не было в Кремле, и написал, то, что было на самом деле. Сталина в Кремле нет. Не вдаваясь, правда, в причины отсутствия. Как всегда, превозносит себя, любимого. Ранее, мы уже говорили об этом. Дескать, я первый, хотел, сообщил Сталину о начале войны, да не получилось. После звонка Октябрьского из Севастополя Кузнецов сразу берет быка за рога.

«Снимаю трубку, набираю номер кабинета И.В. Сталина. Отвечает дежурный:

— Товарища Сталина нет, и где он, мне неизвестно.

— У меня сообщение исключительной важности, которое я обязан немедленно передать лично товарищу Сталину, — пытаюсь убедить дежурного.

— Не могу ничем помочь, — спокойно отвечает он и вешает трубку».

А по Журналу посещений Кремлевского кабинета Сталина товарищ Кузнецов толкался там целый день. Как же быть?

Как гласит народная мудрость: «Единожды солгав, кто тебе поверит?» Так и с адмиралом Кузнецовым. Может, он и сказал-то, первый раз в жизни правду, о Сталине, а товарищи читатели сомневаются. Можно ли верить ему после всего того, что в его мемуарах написано?