Филипп Доллингер - Ганзейский союз [Торговая империя Средневековья от Лондона и Брюгге до Пскова и Новгорода]

В самые процветающие из таких представительств, скорее всего, входили столько же купцов, сколько и в крупнейшие конторы. Возможно, так было в Пскове, особенно в те

периоды, когда прерывалась торговля с Новгородом. Безусловно, так было в «купеческом сообществе из немецких городов в Копенгагене», основанном в 1378 г. гражданами вендских и померанских городов. Этому сообществу в городе принадлежало несколько домов; оно захватило львиную долю торговли в Дании до 1475 г., когда его привилегии были отозваны. Некоторые из таких представительств находились на огороженном участке земли, как в Полоцке, где у немцев имелась собственная церковь, в Тёнсберге и, несомненно, в Осло, а также в Бостоне, где поселение немцев называлось, как в Лондоне, «Стальным двором».

Подобно конторам, такие представительства, вначале автономные, с середины XIV в. попадали под власть городов. Обычно это означало, что ими управлял тот город, чьи купцы составляли большую долю. Процесс ускорился в XV в. с развитием крупных оптовых рынков. Так, Псков подпал под власть Дерпта, Полоцк – Риги, Ковно – Данцига, Тёнсберг и Осло – Ростока. На западе в силу географических факторов такие представительства стали подчиняться более крупным конторам. Так, контора в Брюгге, при поддержке Ганзы, которая стремилась основать там основной рынок для всей территории Нидерландов, распространила свое влияние на представительства в Антверпене, Дордрехте, Утрехте и многих других городах. Южнее брюггская контора управляла представительствами на Атлантическом побережье, особенно в Нанте, Бурньёфе, Ла-Рошели, Бордо и Лиссабоне.

И лондонский «Стальной двор» не ослаблял усилий по подчинению всех ганзейских представительств на территории Англии; более того, лондонская контора уничтожала их независимость. Самыми активными в Англии считались представительства в Ипсвиче, Ярмуте, Линне, Бостоне, Халле, Йорке и Ньюкасле. Начиная с XIV в. они посылали делегатов на «Стальной двор» в Лондоне, чтобы вырабатывать общую политику. Кроме того, они обязаны были посылать в Лондон налоги, собираемые со своих купцов. Когда в середине XV в. потребовались свидетельства о членстве в Ганзе, «Стальной двор» оставил за собой исключительное право выпускать такие свидетельства для Англии. Впрочем, ему не удалось подавить независимость факторий, которые сохранили собственных старшин. Особенно ревностно охраняло свою независимость

бостонское представительство. Его часто посещали в основном граждане Любека, которые приезжали из Норвегии и подчинялись бергенской конторе. В Бергене в таком случае писали о «нашем старшине из английского Бостона». Однако в 1474 г. «Стальному двору» удалось взять под свою власть (совместно с бергенской конторой) и представительство в Бостоне.

Одной из самых поразительных особенностей в истории Ганзы является контраст между широким размахом ее деятельности и аморфностью ее структуры. Сообщество, состоявшее из городов, ни один из которых не был полностью суверенным, невозможно причислить к корпорациям. После того как Ганза запретила пользоваться печатью Готландского сообщества, у нее даже не было собственной печати. Помимо Ганзейского собора, у Ганзы не было другого общего органа, не было постоянных чиновников (по крайней мере, до середины XVI в.), регулярных финансовых ресурсов, армии и флота.

Разумно предположить, что такой организм, не имевший характерных признаков государства, но тем не менее обладавший поистине государственной мощью, должен был смущать законоведов, воспитанных на принципах римского права. Однако в Средние века почти не наблюдалось желания очертить правовой характер Ганзы. Вопрос возникал лишь в отдельных делах. Так, в 1418 г. возникли разногласия в области права между Гамбургом и Бременом, когда последний запросил у Кёльна копию устава Ганзы. Кёльн вполне обоснованно ответил, что в его архивах такого документа нет. Пятьдесят лет спустя, после ареста немецких купцов в Англии, Тайный совет пытался оправдать данную меру, провозгласив принцип коллективной ответственности ганзейских купцов. В ответ был получен подлинный трактат относительно сущности Ганзы [15] Документ № 26. . Ганза объявлялась не обществом (societas), не коллегией (collegium), не корпоративной организацией (universitas), но постоянным объединением (flrma confederatio) городов. Все города находились под властью различных правителей, не имели общего органа – таковым не признавался даже Ганзейский собор – и, следовательно, не несли ответственности за действия или обязательства любого из своих членов.

Такая свободная организация имела не только свои преимущества, но и определенные недостатки, особенно в случае серьезных трудностей. В отдельных частях, особенно в Любеке, это не осталось незамеченным. Именно по этой причине в последней трети XIV и весь XV в. делались попытки укрепить Ганзу с помощью союзов с точно закрепленными финансовыми и военными обязательствами, заключенных на определенное количество лет и часто продлеваемых. Самым ранним из таких союзов стала Кёльнская конфедерация, образованная в 1367 г. для ведения военных действий против Дании. В Кёльнскую конфедерацию входили также голландские и зеландские города, которые не были членами Ганзы. Хотя договор несколько раз продлевался, после 1385 г. Конфедерация прекратила свое существование – к тому времени были выполнены все условия Штральзундского мира.

В XV в. все более жесткое давление, какое оказывали на города местные правители, вызвало появление новых союзов, которые назывались tohopesaten (буквально «стоящие вместе»). В 1418 г. Любек, официально признанный главой Ганзы, предложил создать союз по типу союза вендских городов. Он должен был объединить около 40 ганзейских городов из разных регионов и в случае агрессии предлагать посреднические услуги, а затем, в случае необходимости, вести военные действия. В плане предусматривался размер воинского контингента и финансовых субсидий, которые должен был вносить каждый город. Судя по всему, предложение Любека одобрили в принципе, но впоследствии нельзя найти следов того, что его воплотили в жизнь. Однако планы по созданию такого союза появлялись и в 1430, и в 1443 г., и позднее. На сей раз предложение ограничивалось городами из любекской трети.

В попытках объединить все ганзейские города в более тесный союз с точно очерченными обязанностями tohopesaten имели весьма скромный успех. Такие усилия неизменно вызывали отторжение городов, испытывавших неприязнь к обязательствам политического или военного свойства. Они оказались совсем не такими действенными, как региональные союзы, в которых чувство солидарности укреплялось угрозой подавления со стороны общего для всех участников правителя. Кроме того, всегда считалось, что союзы типа tohopesaten резко отличаются от «настоящей» Ганзы. Надежда, которую какое-то время лелеял Любек, превратить Ганзу в подлинный союз не оправдалась, и Ганза так и не стала чем-то большим, чем сообщество, преданное исключительно коммерческим целям.