Ричард Пайпс - Струве: левый либерал 1870-1905. Том 1

Сведения о том, что мать Струве имела репутацию «нарушительницы спокойствия» и «склочницы», почерпываются и из нескольких касающихся ее замечаний, содержащихся в современных источниках [12] См., например, заметки ссыльного декабриста Волконского, помещенные в: Н. П. Чулков. Декабристы. — М., 1938. — С. 102; и заметки поэта П. В. Шумахера в: Щукинский сборник (под ред. П. И. Щукина). - T. VII. — М., 1907. — С. 186. . Все они говорят о том, что она несет, по крайней мере, некоторую ответственность за постигшую ее мужа неудачу в осуществлении ранних надежд на успешную гражданскую службу.

Вернувшись из Сибири в Санкт-Петербург, Струве получил назначение на пост вице-губернатора Астраханской губернии. Хотя Астрахань была расположена гораздо ближе к центру России, чем Иркутск, она представляла собой не менее значительный пограничный аванпост империи, поскольку ее население составляли в основном мусульмане, занимавшиеся торговлей и рыбным промыслом. Как раз в то время, когда Струве управлял вверенной его попечению губернией, в Астрахани побывал французский писатель Александр Дюма-старший, совершавший путешествие по югу России. В отчете о своем путешествии он не слишком доброжелательно отозвался об этом азиатском городе, в котором все его просьбы, включая требование предоставить обыкновенную кровать, вызывали нескрываемое удивление у содержателей местных постоялых дворов. По счастью, довольно скоро после приезда Дюма в Астрахань, Струве, в качестве губернатора, пригласил его к себе и, после того, как официальное представление было закончено, постарался разрешить все затруднения своею знаменитого гостя, сэкономив ему массу сил, времени и денег, которые пришлось бы затратить на переговоры с местным населением. Дюма пришел в восторг от того, что губернатор столь отдаленной и варварской провинции знает французский не хуже самих французов (Струве получил такое знание языка в Царскосельском Лицее), да еще создал у себя домашнюю обстановку, казавшуюся настоящим оазисом западной цивилизации. «A table chez М. Struve… nous étions a Paris, — писал он в своих путевых записках, — au milieu des arts, de la civilisation, du monde enfin». Пытаясь объяснить этот странный феномен, он заявил своим читателям, что Струве — «d’origine française» [13] Alexander Dumas. Voyage en Russie. - Oeuvres, IV. - Piaris, 1866. - 16ff. Вряд ли Дюма подозревал, что предупредительность Струве, по крайней мере отчасти, диктовалась скрытыми мотивами. Имперская полиция пристально следила за Дюма в продолжение всего его путешествия и из его разговоров с разными людьми сделала вывод о том, что истинной целью его поездки было подстрекательство крестьян к восстанию. Поэтому Струве было дано указание не спускать глаз с французского визитера во все время его пребывания в Астрахани. После отъезда Дюма местный начальник жандармерии доложил в Санкт-Петербург: «Как при прежних посещениях иностранцами г. Астрахани, так в особенности и при этом случае управляющий губернией г статский советник Струве старался оказываемым вниманием привлечь этого иностранца к себе для удобнейшего за действиями его надзора…». — Александр Дюма-отец и Россия. — Литературное наследство. — ТТ. XXXI–XXXII. - 1937. — С. 544. См. также заметки Струве в: Россия. — № 30. - 17 марта 1928. Сколько же иностранцев, приезжавших в Россию с тех пор, ошибочно принимали полицейскую слежку за искреннее и бескорыстное гостеприимство! .

Однако Струве недолго оставался в Астрахани. В 1861 году, по причинам, которые трудно установить по доступным нам документам, он подал прошение об отставке и покинул город. Как и где провел он последующие четыре года, тоже неизвестно. В 1865 году он был назначен губернатором в Пермь, еще одну дальнюю провинцию — в западном предгорье Уральского хребта. К тому времени у него было уже пятеро детей — все мальчики, — и именно в период пребывания в Перми, 26 января/7 февраля 1870 года, его жена родила шестого и последнего — Петра.

Сразу же после рождения Петра Струве в судьбе его отца произошел трагический перелом. Санкт-Петербургские власти, вняв, очевидно, тревожным донесениям из Перми, 5/17 марта 1870 года назначили комиссию во главе с сенатором П. Н. Клушиным для осуществления того, что на бюрократическом языке того времени называлось «ревизией». Клушину и его следователям не понадобилось много времени, чтобы подтвердить слухи, вызвавшие необходимость этого мероприятия. Они вскрыли массу фактов, свидетельствующих о таких масштабах чиновничьей некомпетентности, коррупции и вымогательства, что это выглядело шокирующе даже на фоне низких административных стандартов имперской России. Под слишком мягким руководством Струве местные чиновники, особенно полиция, обращались с населением так, словно были оккупантами на завоеванной территории. Полицейские чины отдавались вымогательству с таким рвением, что у них просто не оставалось времени исполнять свои непосредственные обязанности, в результате чего по уровню преступности Пермская губерния обогнала все остальные губернии России. Сборы государственных доходов, напротив, производились в более чем милоненастойчивой манере. В итоге уклонение от налогов приняло столь явный и открытый характер, что в одном из районов местные жители даже создали Общество неплательщиков налогов. Факты, вскрытые комиссией Клушина, получили широкую огласку, особенно в либеральной прессе, всегда готовой поведать о бюрократических злоупотреблениях. По окончании расследования Струве был отправлен в отставку в звании действительного статского советника — четвертого по табелю о рангах. Это говорит о том, что непосредственно его обвинения не коснулись. Однако его больше никогда не назначали на государственные посты [14] Документы клушинской комиссии, к которым я не имел доступа, хранятся в Центральном Государственном Историческом Архиве в Санкт- Петербурге, Фонд 1390. Выводы, сделанные этой комиссией, были обобщены в: Московские ведомости. — № 12. - 16 января 1871; Вестник Европы. — октябрь 1871. — С. 629–659 (статья «Дореформенная губерния»). Струве, судя по всему, было предъявлено обвинение скорее в халатности, чем в соучастии в коррупции и вымогательстве. Б. И. Николаевский уверен, что Струве не был причастен ни к каким правонарушениям и пал жертвой бюрократических интриг в отсутствие каких-либо законных оснований: Новый журнал. — № 10,1945. — С. 311. .

Жизнь Бернгарда Струве и его семьи после пермской катастрофы можно проследить лишь в самых общих чертах. В своей повести Петр Струве предполагает, что в 1877 году семья жила в Одессе, но никаких твердых доказательств этого факта нет. Зато достаточно определенно известно, что в 1879 году Струве покинули Россию и поселились в Штутгарте. Здесь они провели три года, в течение которых дети учились в немецких школах. Именно в это время Петр в совершенстве овладел немецким языком, на котором он говорил и писал так же легко, как и на родном ему русском [15] Дома, среди своих, члены семьи Струве общались только на русском языке: Биржевые ведомости. — 17/30 декабря 1914. - утренний выпуск. .