Дороти Гис МакГиган - Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии

С деньгами она обходилась еще беззаботней, чем ее супруг, когда они летом 1494 года, вскоре после свадьбы, поехали в Нидерланды на празднества по случаю совершеннолетия сына, эрцгерцога Филиппа, император жаловался на то, что Бьянка за один день истратила 2000 гульденов, всю сумму, которую она получила как свадебный подарок от города Кельна. Сам Максимилиан в этом путешествии до того нуждался в деньгах, что вынужден был оставить в залог украшения, чтобы заплатить за их ночлег. В шутке, которая обошла всю Европу, говорилось, что обедневший император однажды даже вынужден был оставить в залог свою новоиспеченную супругу.

Хотя Бьянка привезла с собой из Милана неслыханное богатство, состоящее из ювелирных украшений, она регулярно использовала все деньги, предназначенные на хозяйство, для своего собственного украшения и нередко покупала драгоценности, обещая оплатить их позже. В 1496 году один из служащих императора написал Максимилиану из Вормса срочное письмо с просьбой незамедлительно прислать деньги, потому что у «королевы и ее придворных дам хватит кредита только на три или четыре дня. Если в течение этого времени не поступят никакие деньги, прекратится даже их снабжение продуктами».

Сама Бьянка писала в это же время мужу, что она вынуждена была заложить свое нижнее белье, и пусть уж он, пожалуйста, вышлет деньги, чтобы выкупить его обратно.

На женской половине замка в Инсбруке постоянно царило волнение, а некоторые итальянские придворные дамы Бьянки не стеснялись докладывать свои жалобы лично императору. Поэтому Максимилиан считал все более целесообразным, надолго уезжать за границу без своей жены.

Приданое Бьянки быстро растаяло. В первый год их женитьбы в 1494 году французский король напал на Италию. Прикрывая свои завоевания старым и сомнительным семейным правом, он подчинял один городской сенат за другим, провозгласил себя королем Иерусалима и Сицилии и намеревался еще принять корону и стать королем Неаполя. Возмущенный этим — разве Италия не была когда-то сердцем Священной Римской Империи — Максимилиан присоединился к союзу, который имел целью прогнать французов из Италии. В последующие годы он снова и снова вкладывал все деньги, которые у него были и все войска, которые ему удавалось выманить у Рейхстага, в войну против французского короля в Италии. Побеждала то одна сторона, то снова другая. Постоянно проигрывала зажатая в пытках, истощенная Италия.

Всего лишь за одно десятилетие своего правления, император Максимилиан стал в представлении своих подданных чем-то, вроде героя баллад. У него было обаяние, беззаботная отвага и здоровый юмор — сплошь те качества, из которых вырастают легенды. Он сам способствовал их созданию, когда позже рассказал о своих героических делах современникам и потомкам в двух живо приукрашивающих все мемуарах: «Белый король» (в прозе) и в поэме «Благомысл» (в стихах).

Состязания на турнирах и бои на копьях были для него необходимы, как еда и питье. Он был лучшим стрелком из лука, лучшим наездником и охотником своего времени. На первом заседании Рейхстага в Вормсе, когда громадный французский рыцарь Клод де Баррэ вывесил щит из окна своего жилища, чтобы таким образом вызвать на поединок всех присутствующих немцев, именно сам император принял вызов, сразился и победил рыцаря.

Максимилиан сделал из своих солдат боеспособные боевые части, которых в мирное время боялись еще больше, чем во время войны. Они маршировали в пестрых одеяниях, носили отслужившие старомодные доспехи, таскали тяжелые щиты и пики длиной 18 футов, сделанные из ясеня. Частенько Максимилиан сам вскидывал такую пику на плечо и маршировал вместе со своими людьми. Сообщали, что видели, как он, в густой сутолоке сражения, легко выскакивал из седла, поднимал раненого с земли и снова вскакивал с ним на коня.

Подчас, он бывал и немного хвастливым. Он утверждал, что однажды в Мюнхене вошел в клетку со львом, с силой открыл бестии пасть и вытащил язык, после чего лев лег и лизал ему руку. В другой раз, он взобрался на самый высокий карниз колокольни в Ульмере, отважился вылезти на железную опору, на которой был укреплен сигнальный фонарь, присел на одну ногу, как цирковой акробат, а другую вытянул высоко в воздух…

Из поколения в поколение тирольские матери показывают своим детям высоко вздымающуюся скалу в Альпах, «Стену Максимилиана», куда император Макс взобрался во время охоты на серну и чуть не расстался с жизнью, но его спас ангел. Возможно, ангела звали Оскар Зипс, и он был умелым альпинистом.

Император Максимилиан любил исследовать и экспериментировать. Немного поэт, немного философ, немного художник, немного изобретатель, немного музыкант — все это было в нем и делало его чрезвычайно разносторонним, одаренным человеком, этаким «uomo universale» [67] Универсальный человек (итал.) , как говорили о таких разносторонних личностях во времена Ренессанса. Он составил дюжины книг, двадцать две из них сохранились до наших дней. Он писал или диктовал рукописи на всевозможные темы: охота, соколиная охота, генеалогия, строительство, кулинария. Тщательно подобранные музыканты сопровождали его, куда бы он ни поехал. Он поддерживал искусство и работал над проектом великолепной гробницы в замковой церкви — Хофкирхе в Инсбруке, бронзовые фигуры которой принадлежат к шедеврам поздней готики.

Его друг, Альбрехт Дюрер [68] Альбрехт Дюрер (1471–1528) — немецкий живописец, гравер и график, один из величайших мастеров западноевропейского Ренессанса. , написал его портрет, выполнил украшение его личного молитвенника и создал в великолепной серии гравюр на дереве триумфальную процессию, в которой явились все предки Максимилиана — настоящие и вымышленные.

Однажды, когда Рейхстаг был созван в Аугсбурге, Дюрер все еще работал высоко наверху у стены большого зала над росписью потолка. Максимилиан подозвал к себе одного стоящего поблизости аристократа и попросил его подержать лестницу для мастера. Аристократ отказался, обиженно заявив, что подобное занятие ниже его достоинства. Император возразил: «Я могу в любой день сделать из крестьянина дворянина, но, ни из какого аристократа я не смогу сделать художника, такого, как этот», — и он возвел Дюрера в дворянское сословие.

Император Макс любил праздновать, танцевать, переодеваться; он приходил в восторг, когда мог лично развлечь своих гостей в костюме и маске. В Кельне он устроил после своей коронации большой праздник. Когда пир закончился, столы быстро убрали, а в зале установили пышный шелковый шатер. Оттуда тотчас вышли певцы и музыканты, а также мужчина и женщина в турецком костюме, у них на каждом плече было по ребенку, переодетому обезьянкой, они «мяукали, гримасничали и вели себя странно». В самый разгар буйного веселья из шелкового шатра появился Максимилиан в коротком золотом камзоле и в разноцветных туфлях, зашнурованных золотыми лентами. Рядом с ним появилась дама под вуалью, одетая в бархат с бриллиантовыми украшениями и, к удовольствию собравшихся гостей, исполнила с императором французский танец.