Дороти Гис МакГиган - Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии

Вскоре после замужества Амалии императрица снова была полностью поглощена самым великолепным из всех ее свадебных планов: обручением младшей дочери Марии Антонии, названной Антуанеттой, с дофином Франции [355] Людовик XVI (1754–1793) — король Франции из династии Бурбонов 1774 года. .

В то время, когда маленькая Антуанетта родилась в огромной семье, в которой уже были взрослые дети, строгая дисциплина в детской комнате заметно ослабела и, как это часто происходит в таких семьях, каждый баловал ребенка. У Антуанетты и почти ее ровесницы — сестры Каролины были общие занятия и общая воспитательница. Девочки бегали вместе в парке Шенбрунн, прогуливали уроки, как только это им удавалось, и великолепно развлекались друг с другом.

Антуанетте было одиннадцать лет, когда официально было объявлено о ее помолвке с дофином Франции. Перед ней начали угодничать и раболепствовать, и обращаться к ней: «Мадам Антония». Ее мать ломала себе голову, как втиснуть в эту красивую маленькую девичью головку все те знания, здравый смысл и рассудок, которые были необходимы для того, чтобы сориентироваться и утвердиться в мире искушений и интриг французского двора.

Антуанетта получила целый штаб новых учителей, чтобы усовершенствовать свое французское произношение и познания во французской истории. Но именно первые ее учителя произвели на нее глубочайшее впечатление, Кристоф Виллибальд Глюк [356] Кристоф Виллибальд фон Глюк (1714–1787) — немецкий композитор, преимущественно оперный, один из крупнейших представителей музыкального классицизма. , ее учитель музыки и, прежде всего, ее балетмейстер Новерр [357] Жан-Жорж Новерр (1727–1810) — французский балетный танцор, хореограф и теоретик балета, создатель балетных реформ. . Под руководством Новерра она танцевала в балетах в придворном театре и, наверняка, ему она отчасти была обязана удивительной грацией своих движений, благодаря которой она могла затмить собой гораздо более красивых женщин французского двора.

Свадьба была, должно быть, самой блестящей в том и без того блестящем столетии. Французские и австрийские чиновники хлопотали целый год, чтобы согласовать сложные предписания взаимного протокола и, в конце концов, в отчаянии сдались. В результате, французский посол, маркиз Дюрфор, остался в стороне от свадебного ужина, потому что шурину невесты, герцогу Альберту, отдали за столом предпочтение.

Но, в общем и целом, все прошло гладко. Вначале, 16 Апреля 1770 года, состоялась предварительная церемония: праздничная аудиенция в императорском дворце Хофбург в присутствии всего штата двора при полном параде, на которой посол Франции просил руки мадам Антонии и просил ее стать супругой монсеньера дофина Франции. Затем, в придворном театре показали парадную постановку новой комедии Мариво [358] Пьер Карле де Шамблен де Мариво (1688–1763) — французский драматург и прозаик. и новый балет Новерра. После этого в императорском дворце Хофбург прошел торжественный акт заявления об отказе, во время которого эрцгерцогиня отказывалась от всех своих прав на порядок наследования Габсбургов. Позже состоялся большой свадебный бал во дворце Бельведер, где 6000 гостей в маскарадных костюмах протанцевали всю ночь.

Наконец, пришла очередь самой свадьбы. Она происходила в церкви Августинцев, где выходили замуж родители невесты и большинство ее сестер. Фердинанд [359] Фердинанд Карл (1754–1806) — герцог Миланский с 1765 года, титулярный герцог Моденский. , брат невесты, замещал жениха на церемонии с представителем.

Через два дня Мария Антуанетта прощалась с матерью, «купаясь в слезах», и отправилась в роскошной процессии карет по пути в Версаль. Ей, наверняка, было легче на сердце, чем Каролине или Амалии. Мать дала ей с собой еще последние указания: множество исписанных страниц того самого знаменитого «Наставления», для того, чтобы руководить ее первыми шагами во Франции.

О своем женихе Мария Антония знала намного меньше, чем Каролина знала о своем. Наверняка, она не слышала мнения австрийского посла во Франции, графа Мерси, о будущем Людовике XVI: «Похоже, что природа ничего не дала монсеньеру дофину, потому что у него очень ограниченный размер ума».

Ее замужество и ожидаемые маленькие отпрыски Габсбургов — Бурбонов, должны были стать завершающим этапом большого австрийско-французского альянса, счастливым окончанием вражды, длившейся столетия между Австрией и Францией. Красивая маленькая невеста едва ли могла предположить, что она в течение семи лет будет только называться супругой, после того, как она так хорошо была подготовлена своей матерью к настоящему значению супружества на тайных заседаниях в императорской спальне Хофбурга.

Золотой дворец Шенбрунн опустел. Самой последней была свадьба эрцгерцога Фердинанда с Беатрикс, наследницей Модены [360] Мария Беатриче Риччарда д’Эсте (1750–1829) — последняя герцогиня Массы и Каррары. , благодаря чему еще один драгоценный итальянский трон присоединили к династии. Младший сын Максимилиан [361] Максимилиан Франц Австрийский (1756–1801) — великий магистр Тевтонского ордена (1780–1801), архиепископ-курфюрст Кельна с 1784. принял посвящение в сан и стал архиепископом Кельна, одним из самых толстых и богатых прелатов Европы и, что конечно было чрезвычайно желанно для будущих Габсбургов, членом курии.

Горькая печаль наполнила в последний раз душу стареющей императрицы. Ее первая внучка, Мария Терезия — ребенок Иосифа и Изабеллы, умерла незадолго перед свадьбой Антуанетты. Поговаривали со злостью, что ребенок смертельно заболел воспалением легких, бегая кругом по холодным комнатам бабушки. Она была особенно веселым и прелестным ребенком, «такая многообещающая и миловидная, — как писала Мария Терезия своей невестке, — любимица отца и единственный источник его успокоения». Иосиф, который был обречен на одинокое, бездетное вдовство, писал воспитательнице маленькой девочки: «Мне кажется, что не быть отцом — это больше, чем я смогу перенести. Мне будет недоставать моей дочери все оставшиеся дни моей жизни. Об одном я хотел Вас просить: передайте мне маленькое белое шерстяное платье, расшитое цветами, которое она всегда носила дома и ее первые каракули, которые я хочу сохранить вместе с письмами ее матери».