Женщины-легенды

Достигнув наконец берегов родной Фессалии, греки принесли в жертву богам молодого быка и устроили многодневный пир. На празднике присутствовали все жители Иолка, лишь престарелый Эсон, «от лет своих долгих усталый», не был его участником. Огорченный близкой кончиной отца, Ясон попросил жену-волшебницу отнять у него часть годов и передать их старцу. Тронутая сыновними чувствами мужа, Медея пообещала Ясону совершить над его отцом обряд омоложения. Дождавшись полнолуния, в распоясанном платье, с распущенными по плечам волосами, она пришла глубокой ночью к храму Гекаты. Перед алтарем богини, трижды вскрикнув и трижды обернувшись, волшебница опустилась на колени и обратилась к Гекате с такими словами:

Богиня послала Медее колесницу, запряженную крылатыми драконами [27] На краснофигурной фалисской вазе, хранящейся в Эрмитаже, Медея изображена на колеснице, запряженной крылатыми змеями. По мнению искусствоведов, эта иконографическая схема точно воспроизводит текст данного мифа. . На ней колхидка перенеслась в фессалийскую Темпе [28] Темпейская долина расположена в Северной Греции между горами Олимп и Осса. Здесь протекает река Пеней, главная река Фессалии. Долина имела обрывистые склоны и славилась великолепной природой. . Девять дней и девять ночей она собирала там целительные цветы и травы. Одни Медея вырывала с корнем руками, другие — срезала медным серпом, у третьих — осторожно снимала соцветья. Вернувшись домой, под покровом все той же ночи волшебница приготовила из дерна два жертвенника — Гекаты алтарь и алтарь юности. На первом она принесла в жертву подземным богам чернорунную овцу, кровью которой окропила широкую яму, выплеснув туда же по чаше чистого вина и парного молока. В своей молитве, обращенной к владыке подземного мира Аиду, Медея просит его не отнимать у дряхлого тела Эсона душу. А на жертвеннике юности уже закипал в медном котле целебный состав из темпейских цветов и трав, речных камней, морского песка, крыльев филина, потрохов оборотня, кожи змеи, печени оленя, головы вороны-вековухи и многого другого. Горящими факелами Медея очистила хилое тело усыпленного ею старца и вскрыла мечом его грудь. Дав вылиться в яму прежней крови, она тут же заполнила рану приготовленным составом.

Проснувшись, Эсон почувствовал себя сорокалетним. И переполнило его сердце свойственное этому возрасту чувство полноты жизни.

Удивительная весть быстро облетела весь Иолк. Дошла она и до Пелиад, дочерей того самого Пелия, что отнял когда-то власть у Эсона и его сына. Возгорелись девы надеждой, что от искусства волшебницы-варварки и их отец вернет себе юность. Хитрая же колхидка, желая отомстить за Эсонидов, «обольстила Пелиад ложною дружбой», и те пообещали ей любую награду. Сначала Медея, чтобы доказать свое искусство, сварила в котле старого истощенного барана, вожака овечьего стада Пелия. И когда из дымящегося котла выпрыгнул блеющий ягненок, девы готовы были выполнить любое приказание волшебницы. Она же, «лиходейка», приготовила чистую воду и траву, не имеющую силы. «Услужите, — обратилась Медея к Пелиадам, — своему отцу. Кровь дурную его, железо вонзив, удалите». Те покорно пошли в отцовскую спальню и нанесли усыпленному старцу несколько ударов мечом. Пелий попытался встать с постели и ослабевшим голосом спросил дочерей, кто «вооружил их против жизни отцовой». У Пелиад «и души упали, и руки», а торжествующая Медея бросила растерзанный прах старца в кипящий котел и улетела на крылатых змеях.

Тяжкая расплата постигла Ясона за убийство Пелия. Он был изгнан вместе с женой-колдуньей из родного Иолка и много месяцев скитался по Греции, пока не достиг Коринфа, богатого и цветущего царства на Истме [29] Истмийский перешеек связывал Пелопоннес, то есть юг Балканского полуострова, с материковой Грецией. Коринф являлся центром транзитной торговли в этом регионе. . Царь Коринфа, Креонт, был давним другом Эсона. Он не только приютил его сына, но и подарил тому целое состояние. Обжились на новом месте Ясон и Медея. У них родились двое сыновей — Мермер и Ферет. Своим искусством ворожбы и врачевания Медея завоевала авторитет и уважение многих знатных коринфян, хотя были у нее и недруги. Одним не нравился ее дерзкий язык, ибо нередко она «безбожно кляла царей». Другие считали чужестранку слишком умной и независимой. А третьи просто боялись ее колдовских чар. Сам Ясон нередко напоминал жене о ее варварском происхождении и говорил, что в Колхиде никогда не существовало правды и законов, там господствовала одна лишь грубая сила. В такие минуты Медея с горечью вспоминала родных и отчий дом, «в горячке» брошенный ею. Горько быть униженной в чужой стране, где собственный муж обходился с ней, как с варваркой.

Одно оставалось неизменным в жизни Медеи — ее глубокое чувство к Ясону. Так и проходили годы. Старшему сыну, Мермеру, уже исполнилось десять лет, и казалось, ничто не угрожает союзу грека и колхидки. Но неожиданно на Медею обрушилось несчастье. Ясон влюбился в» молоденькую коринфскую царевну Главку и решил жениться на ней. «Ради утех нового ложа» он забыл священные клятвы и высокие слова, произнесенные когда-то в роще Гекаты. Отец Главки, Креонт, желая счастья своей дочери, отказал варварке и ее детям в «коринфском приюте». И с тех пор «злая весть обиды» вселилась в сердце Медеи. Ведь ей некуда было податься. Друзья мужа стали ее врагами. Путь домой был отрезан навсегда. Иолк? Его жители не простили колдунье несчастья Пелиад. В конце концов Медея осознала, что она и брошена, и изгнана. Но нелегко достанется ее врагам победа:

Сначала Медея встретилась с Креонтом и попросила не высылать из Коринфа ее сыновей. «Ведь у тебя тоже есть дочь и тебе знакомо чувство, которое будит в нас слабость и беззащитность детей», — обратилась она к царю. Но Креонт был неумолим. До него уже дошли проклятия и угрозы варварки. Он боялся за свою дочь и ее будущее. Всего один день отсрочки дал царь Медее и ее сыновьям. Но колхидка торжествовала. У нее теперь было время для исполнения задуманного. Робки женщины по природе, замечает Еврипид: