Михаил Алексеев - Военная разведка России от Рюрика до Николая II. Книга 1

Востоке, затем генерал-адъютанта Куропаткина и впоследствии генерала от инфантерии Линевича” [293] РГВИА. Ф. ВУА. Д.29090. 4.1. Л. 16 об. .

Лица этой категории, используя свои личные связи в Японии, Корее и Китае, привлекали к сотрудничеству с русской военной разведкой иностранцев и руководили их разведывательной деятельностью. Наиболее крупными организаторами тайной (агентурной) разведки из числа русских граждан, добровольно предложивших свои услуги разведке, являлись такие, как высокопоставленный русский дипломат действительный статский советник А.И. Павлов, член Правления Русско-Китайского банка статский советник Давыдов и российские консулы: в Тяньцзине — коллежский советник Лаптев и в Чифу — надворный советник Тидеман.

Павлов на протяжении всей войны доставлял важные разведывательные сведения о противнике благодаря обширным связям, которые он имел в Японии и Корее вследствие своей долголетней дипломатической службы на Дальнем Воет оке.

“Специально для разведки в Корее в середине апреля 1904 г. Павловым было предложено состоявшему при нашей миссии в Сеуле русскому подданному корейцу М.И. Киму установить непрерывные секретные сношения с местными корейскими властями и тайными корейскими агентами. которые, согласно сделанному в Сеуле условию, имеют быть посылаемы к маньчжурской границе как от корейского императора, так и от некоторых расположенных к нам влиятельных корейских сановников” [294] Там же. Л.1 об. . Таким образом, в решении задач дальней рашедки в интересах России стала использоваться возможности и сама тайная агентура разведок иностранных государств.

В последующем Ким был откомандирован в распоряжение шт аба Приамурского военного округа для организации разведки в Северной Корее.

Одним из лучших агентов Павлова в Японии был французский журналист Бале. После отступления от Мукдена 25 февраля (10 марта) 1905 году, когда был оставлен обоз, штаба Главнокомандующего “дальнейшее пребывание наших агентов в Японии” сделалось небезопасным, так как в делах разведывательного отделения, “попавших, как можно было ду мать, в руки японцев, содержались донесения с обозначением фамилии означенных агентов”. Пришлось отозвать и Бале из Японии, из-за чего военная разведка “лишилась весьма полезного агента” [295] Там же. Л. 17. .

Донесения тайной агентуры Павлова были весьма точны. Так, дата высадки японских войск на Сахалине, проведенной противником в июле 1905 г., была сообщена Павловым русскому командованию более чем за месяц еще в середине мая с ошибкой всего на один день [296] Таины русско-японской войны. Указ. соч. С.207 .

Давидов, служивший до воины в Японии, продолжал поддерживать и во время воины связь с некоторыми иностранцами и японцами, получая от них разведывате льные сведения. Независимо от этого Давыдов посылал китайских агентов в Маньчжурию, “которым поручалось, сверх сбора сведений о противнике, наносить вред в тылу неприятеля...” [297] РГВИА. Ф. ВУА. Д.29090. T.I. Л. 16 об. .Последнее может сегодня рассматриваться как первое использование агентурных сил и средств военной разведки для ведения в военное время разведывательно-диверсионной деятельности. *

Помощником у Давидова “в организации тайной разведки был служащий русско-китайского банка г-н Фридберг, который получал ценные сведения от секретаря японского военного агента в Чифу” [298] Там же. . “Справедливости ради следует отметить, — указывалось в “Отчете о деятельности разведывательного отделения управления генерал-квартирмейстера при Главнокомандующем” с 4 марта по 31 августа 1905 года, — что сведения, доставляемые г.г. Павловьш и Давыдовым отличались особой достоверностью и интересом”. Тндеман и Лаптев тоже доставляли данные о противнике, “хотя и случайного характера, но нередко весьма интересные и ценные” [299] Таины русско-японской войны. Указ. соч. С. 181—182. .

Сведения о противнике на первых порах поступали от источников дальней разведки в разведывательное отделение штаба Маньчжурской армии не “напрямую”, а через штаб Наместника. Вследствие наличия этого звена в иерархической структуре разведки, основной потребитель — штаб действующей армии — получал разведывательную информацию с задержкой. Тем самым существенно снижалась ее ценность в плане возможности использования для принятия командующим Маньчжурской армией оперативных решений.

Сводки данных о противнике в разведывательном отделении штаба Маньчжурской армии составлялись нерегулярно и предназначались только для высшего командования. Штабы соединений и частей (корпусов, дивизий, отрядов) до октября 1904 года не получали из штаба армии никаких разведданных и были вынуждены довольствоваться сведениями, добывавшимися собственной войсковой разведкой.

Этот порядок прохождения разведывательной информации к потреби гелям и описанная выше организация деятельности дальней разведки, невзирая на всё ухудшавшееся положение действующей армии, про-должали существовать в течение нескольких месяцев после начала войны и были изменены только с созданием штаба Главнокомандующего русскими войсками на Дальнем Востоке после поражений 1904 года.

Были внесены изменения и в структуру военной разведки. В каждой из трех сформированных на базе Маньчжурской армии новых (1-й, 2-й и 3-й) армий было сформировано разведывательное отделение штаба армии, а донесения военных агентов из-за рубежа стали с этого момента поступать напрямую в разведотделение штаба Главнокомандующего.

Формально деятельность разведывательных отделений штабов армий объединялась штабом Главнокомандующего, однако на практике взаимодействие между ними было слабым и сводилось, в основном, к обмену разведсводками. При этом, разведсводки не отличались полнотой и достоверностью. Бывали даже случаи, когда в них в один день “документально” устанавливалось то, что на другой же день так же “документально” опровергалось [300] Там же. С.153. .

“Наша дальняя разведка, в особенности же тайная агентура в Японии, была поставлена, если и не блестяще, и не на таких широких основаниях, как это было бы желательно, но, во всяком случае, она давала много весьма ценных и оправдавших себя впоследствии сведений”, — так оценивалось состояние дальней разведки штабом Главнокомандующего до пропажи штабного обоза с делами разведывательного отделения под Мукденом.

Однако, начиная с 1905 года русской военной разведке пришлось заново вербовать агентуру из числа иностранных граждан. “... Для усиления дальней разведки к сотрудничеству к разведкой были привлечены два французских подданных,” — “Эшар” и коммерческий представитель Французской Республики во Владивостоке “г-н Пларр”, с которыми “вошел в сношение” еще Генерального штаба подполковник Линда. Первый из них был “немедленно послан в Японию”, т.е. еще в феврале месяце с.г. (1905 г. - Примеч. авт.), а второй вследствие разных осложнений и затяжек “не мог быть отправлен ранее июня месяца” [301] Там же. С.182. .