Михаил Алексеев - Военная разведка России от Рюрика до Николая II. Книга 1

Доклад Куропаткина, прямо указывавший на неизбежность развязывания Японией войны, заканчивался однако оговоркой: “Все это мною написано совершенно предположительно, без каких-либо документов или секретных сведений” Читая эти слова следует учитывать, что под “предположительными” данными, в отличие от “секретных” и “документальных”, в рассматриваемый период понимались сообщения военных агентов (гласных и негласных), не сопровождавшиеся документальными материалами, а также устные или письменные донесения от тайных агентов и сведения от лазутчиков и пленных. Таким образом, Куропаткин осторожно выразил как бы сомнения в достоверности докладываемой им разведывательной информации. Такой доклад истребовал принятия немедленных мер.

В этой связи, невзирая на вывод о неминуемости войны, ни Главный штаб, ни Главный морской штаб, ни Военное и Морское министерства в целом не дали на Дальний Восток конкретного приказа о немедленном приведении войск в полную боевую готовность к отражению нападения, не приступили к мобилизационным мероприятиям в стране. Не сделал этого на месте и штаб Наместника царя на Дальнем Востоке. Своевременно не были приняты меры как к усилению войск на Дальнем Востоке, гак и к сосредоточению уже имеющихся в Маньчжурии.

В ночь на 27 января (9 февраля) 1904 года японский флот атаковал русскую эскадру, стоявшую на внешнем рейде Порт-Артура, а уже днем — и у пор га Чемульпо (Корея) крейсер “Варяг” и канонерскую лодку “Кореец”. Несмотря на потери русский флот сохранил боеспособность. Боевые действия на суше начались позже — 18 апреля (1 мая) 1904 года Япония, обеспечив стратегическую внезапность, смогла захватить и инициативу в войне.

Так началась русско-японская война.

Столь подробное исследование периода непосредственно предшествовавшего развязыванию боевых действий имело своей целью показать соотношение между тем, как действовала, а также что докладывала разведка, и тем, как и какие решения, принимались высшим военным и политическим руководством страны.

Начальный период воины выявил значительный недостаток разведывательной информации о японской армии, сс организации, вооружении, группировках и состоянии войск и флота.

Хотя вес органы военного управления русской армии и флота, имели к 1904 году как в центре (Главный штаб и Главный Морской штаб), так и в дальневосточном регионе (штабы Наместника, Приморского военного округа, командующего Маньчжурской армией и ее соединений) определенные силы и средства для ведения агентурной разведки, ни одному их них не удалось добиться привлечения к сотрудничеству на до;довременной основе источников оперативной и документальной информации по японским вооруженным силам и Японии в целом. Не была создана надежная и разветвленная агентурная сеть, способная своевременно и достоверно вскрыть проведение противником мобилизационных мероприятии и развертывания войск и сил флота для нанесения первого удара, а после открытия боевых действий — продолжить сбор и своевременную доставку разведывательных сведений.

“Ненадежность тайной агентуры в мирное время, — писал кадровый разведчик П.Ф.Рябиков, — невозможность получать весьма жизненные и важные сведения о японской армии секретными путями привели к колоссальнейшей ошибке в подсчете всех сил, кои могла выставить Япония и к совершенному игнорированию резервных войск, неожиданно появившихся на театре войны” [281] Генерал-майор Рябиков. Разведывательная служба в мирное и военное время. Часть I. Разведывательная служба в мирное время и тайная агентура в мирное и военное время. Томск,1919. С.67. .

Одной из причин этого явилось то, что в русской армии и флоте не было профессиональных офицеров-разведчиков, не предъявлялось жестких требований к военным и морским агентам, к территориальным органам военной разведки по заведению тайной агентуры за рубежом, в первую очередь по вероятному противнику. Как следствие, в большинстве случаев проявлялся недостаток инициативы на местах. При этом, хотя превентивные контрразведывательные мероприятия, проводившиеся Японией, тоже затрудняли в некоторой степени деятельность русской военной разведки, но полностью воспретить ее всё же не могли.

Другим важным моментом явилось то, что после получения достоверной информации о начале непосредственной подготовки Японии к войне русским командованием не были приняты меры для Наращивания сил и средств, а также усилий разведки на угрожаемом стратегическом направлении.

В результате, маньчжурский театр военных действий оказался в разведывательном отношении в целом неподготовленным к войне. К отсутствию боеспособной агентурной сети добавились и не отлаженная заранее на случай войны связь Главного штаба и штаба Наместника с военными агентами в странах Дальнего Востока.

Существовавшая в русской армии и. особенно в высших эшелонах ее управления, бюрократическая система, а также хронически недостаточное выделение финансовых средств на решение вопросов, касавшихся национальной безопасности России, зачастую мешали использовать предоставлявшиеся возможности по приобретению ценнейшей информации. При этом, на указанные проблемы наложилось нежелание военных и иных чиновников взять на себя ответственность за то или иное самостоятельное, даже в рамках своих функции, решение.

Так, за общее ознакомление (без продажи русской стороне самого документа — Примеч. авт. ) в октябре 1903 года с планом будущей войны Японии против России военным агентом в Корее Потаповым было заплачено 200 (двести) рублей. Ещё 300 (триста) рублей им было уплачено за часть плана, полученную для более подробного изучения и оценки с целью принятия разведкой решения о приобретении всего документа. Несмотря на незначительность требовавшихся сумм, указаний о покупке в сего документа, запрошенных по команде, так никогда и не поступило. “Как впоследствии я узнал , — вспоминал Потапов, — представленная часть подверглась строгой критике и была признанной измышленной для ввода нас в обман. Только уже во время войны выяснилось, что показавшиеся странным стратегические предположения, высказанные в плане, были выполнены японцами в деталях” [282] РГВИА. Ф. ВУА. Д.27512. Л. 140—144. .

В ряде случаев отклонялись и предложения услуг разведке, исходящие от иностранцев. Так, в январе 1904 года из Японии в Европу пароходом “Аннам” в отпуск следовал англичанин Д. Андерсен, который из Шанхая прислал на имя военного министра письмо с предложением использовать его за плату как тайного агента в Японии. В письме он сообщил некоторые разведывательные сведения по японской армии, оказавшиеся достоверными.