Михаил Давидов - Тайны гибели российских поэтов: Пушкин, Лермонтов, Маяковский [Документальные повести, статьи, исследования]

Данные Лермонтовым меткие прозвища «le sauvage au grand poignard», или «Montagnard au grand poignard», или просто «Monsieur le poignard» [119] «Дикарь с большим кинжалом», «горец с большим кинжалом», «господин кинжал» (фр.). моментально «приклеились» к Мартынову. За глаза так его величали многие.

Мартынов держался заносчиво, считая себя первым красавцем, перед которым не устоит ни одна женщина. В мужских компаниях он любил описывать свои победы над прекрасным полом. Поэтому прозвище «кинжал», закрепившееся за ним, имело еще и другой, андрологический, смысл.

Не любил Николай Соломонович и свое старое прозвище «Мартышка», данное ему еще в Петербурге, в Школе юнкеров. Лицо его кривилось, когда его так называли Лермонтов, Тиран и другие однокашники по Школе юнкеров. Лермонтов, не видевший ничего обидного в этом прозвище, производном от фамилии, обращался к старинному знакомому своему в редких случаях по имени, а чаще всего именно «Мартышка!»

Э. А. Шан-Гирей вспоминала: «Они (Лермонтов и Мартынов) постоянно пикировались [120] Пикироваться (фр. piquer) — говорить друг другу колкости. , хотя были между собой на „ты“: Лермонтов называл его обыкновенно „Мартышкой“ и иными кличками» [121] Э. А. Шан-Гирей. Воспоминания // Л. в восп. — С. 437. . А эти «иные клички» были по-настоящему обидными — «горец», «кинжал» и даже «дикарь». Да, не мог человек, считающий себя самым лучшим, не обижаться на такие прозвища. Да еще слышать их от «маленького» офицера с «кривыми ногами», «плохого по пешему фронту» и не имеющего красивой посадки на лошади; к тому же, гонимого, сосланного, да и стихи пишущего не очень сильные.

Лермонтов очень сердился, когда русские офицеры начинали подражать «азиатам». «Лермонтов, — писал Н. А. Кузминский, — всегда подсмеивался над теми из русских, которые старались подражать во всем кавказцам: брили себе головы, носили их костюмы, перенимали ухватки; последних в насмешку называл он l'armee russe [122] Русская армия (фр.). » [123] Н. А. Кузминский. Дуэль Лермонтова с Мартыновым // Петербургская газета. — 1887, 13 июля. — С. 4. . Некоторые офицеры, долго служившие на Кавказе, с пренебрежением смотрели на новоприбывших из России, стремились показать свою опытность, мужественность, нося с шиком черкесскую одежду, кинжалы, разговаривая «по-татарски». В очерке «Кавказец» Михаил Юрьевич писал: «Встретив его, вы тотчас отгадаете, что он настоящий , даже в Воронежской губернии он не снимает кинжала или шашки, как они его не беспокоят».

И именно в Мартынове судьба ниспослала Лермонтову наивысшую степень подмеченного им явления, живую пародию на него. Вот почему внешний вид Мартынова необычайно раздражал писателя. Иронизируя над Мартыновым, Михаил Юрьевич высмеивал не только лично его, но и всю l'armee russe, «полуазиатских, полурусских существ».

Из показаний на следствии отставного майора Мартынова: «С самого приезда моего в Пятигорск Лермонтов не пропускал ни одного случая, где бы мог он сказать мне что-нибудь неприятное. Остроты, колкости, насмешки на мой счет, одним словом все, чем только можно досадить человеку, не касаясь до его чести Я показывал ему, как умел, что не намерен служить мишенью для его ума; но он делал вид, как будто не замечает, как я принимаю его шутки. Недели три тому назад, во время его болезни, я говорил с ним об этом откровенно, просил его перестать, и хотя он не обещал мне ничего, отшучиваясь и предлагая мне, в свою очередь, смеяться над ним, но действительно перестал на несколько дней. Потом взялся опять за прежнее» [124] Н. С. Мартынов. Ответы на вопросные пункты Следственной комиссии по делу о поединке Мартынова с Лермонтовым // Русский архив. — 1893. — Кн. 8. — С. 597. .

Следует отметить, что в душе Лермонтов не был злым человеком, но был уж так устроен, что ради острого словца никого не щадил. Если Михаил Юрьевич замечал, что в своих остротах он заходил слишком далеко, что предмет его насмешек оскорблялся, он тут же извинялся, старался помириться. Это утверждают А. Д. Есаков, А. П. Шан-Гирей, Н. П. Раевский и другие. Но H. С. Мартынов имел особый склад характера, он не захотел мириться.

Молодой князь Васильчиков, по словам П. А. Висковатова, отмечал, что «Лермонтов был в душе добрым человеком и, видя, что Мартынов им не на шутку обижен, старался смягчить, а не усиливать обиду. Мартынов же давно злился на Лермонтова. Удерживала его вспыльчивость наша общая дружеская компания. Впрочем, мы не раз говорили Лермонтову, чтобы он был осторожнее относительно Мартынова. Но Михаил Юрьевич мало обращал внимания на наши предостережения. Он был слишком жив и кипуч, чтобы сдерживать свою шаловливость» [125] Висковатов. — С. 362–363. .

Альбом карикатур, заведенный Лермонтовым и его ближайшими товарищами летом 1841 года, куда вписывалось или (чаще) зарисовывалось все наиболее примечательное, что происходило с ними в Пятигорске, является второй причиной дуэли.

«У нас велся, — вспоминал Н. П. Раевский, — точный отчет об наших parties de plaisir [126] Увеселительных прогулках (фр.). . Их выдающиеся эпизоды мы рисовали в „альбоме приключений“, в котором можно было найти все: и кавалькады, и пикники, и всех действующих лиц» [127] Н. П. Раевский. Рассказ о дуэли Лермонтова // Л. в восп. — С. 416. .

Альбом вели преимущественно в виде шуточных карикатурных зарисовок. Поскольку Михаил Юрьевич был блестящим художником, то большинство рисунков выполнил именно он, превратившись таким образом в основного автора альбома. Хорошо рисовал и Сергей Трубецкой. Участвовали в оформлении шуточного альбома также Миша Глебов, Николай Раевский и некоторые другие лица из числа окружающей поэта молодежи. Альбом хранился то у Глебова, то у Лермонтова.

В альбоме друзья никого не щадили — ведь он был шуточный! На одном из первых, центральных рисунков Лермонтов изобразил всю свою компанию перед окнами дома Верзилиных. Себя он нарисовал очень маленьким, сутуловатым, как кошка вцепившимся в огромного коня. Васильчиков был изображен длиннющим и худым. Длинноногий Столыпин серьезно и спокойно сидел на лошади. Впереди всей компании красовался Мартынов, в черкеске, с длинным кинжалом. Все они гарцевали на лошадях перед открытым окном, в котором видны были три женские головки (сестры Верзилины).

Рисунков было много, шутили над всеми без исключения. Лермонтов и на себя делал иронические шаржи. Но ведь самым смешным в их компании был Мартынов. Поэтому ему и досталось больше всех в этом альбоме.

«Этот Мартынов глуп ужасно, все над ним смеялись; он ужасно самолюбив; карикатуры (на него) его беспрестанно прибавлялись», [128] Е. Г. Быховец. Из письма // Л. в восп. — С. 446–447. — писала в письме Екатерина Быховец.