Андрей Табарев - Древние ольмеки: история и проблематика исследований

В поисках дополнительных монументов с текстами в 1995 г. был даже организован специальный проект Университета Веракрус и Университета Алабама (США) в Ла-Мохарре, в ходе которого поиск базальтовых монолитов производился с помощью магнитометра и других приборов. Исследования показали, что Ла-Мохарра была небольшим поселением, существовавшим примерно в 300 г. до н. э. — 1000 г. н. э. Были зафиксированы несколько насыпей и центральная площадка, места концентрации фрагментов керамики и печи для ее обжига, однако новых стел с текстами обнаружить не удалось [286]. Один из руководителей этого проекта в связи с этим вспомнил ситуацию с обнаружением Стелы С в Трес-Сапотес: «Мэтью Стирлинг нашел нижний фрагмент в 1939 г., когда, как вспоминала 60 лет спустя его вдова Мэрион, расшиб палец, случайно споткнувшись об угол плиты, торчащий из земли… возможно нам больше нужна была удача Стирлинга, чем магнитометр…» [287].

Таким образом, вопрос о дешифровке эпиольмекской письменности пока остается открытым, но ни в коей мере не безнадежным. Совместные усилия археологов, историков и лингвистов из разных стран и новые находки неизбежно приведут к положительному результату.

В предыдущих подразделах мы рассмотрели основные характеристики ольмекской культуры: ее истоки, периодизацию, наиболее крупные центры, искусство, религиозную систему, проблему письменности. Каковы же место и роль ольмекской культуры в истории доколумбовой Мезоамерики? Какое влияние оказали ольмеки на своих соседей? Можем ли мы назвать ольмекскую культуру первой мезоамериканской цивилизацией, и вообще, правомерно ли присвоить ей статус цивилизации? Какие мнения существуют по этому поводу у североамериканских археологов?

Сначала о понятии «цивилизация». Это понятие применяется к древним обществам, которые соответствуют определенным социально-политическим, экономическим, идеологическим и интеллектуальным параметрам. Многие европейские археологи считают, что первым таким параметром следует назвать письменность. Однако, как справедливо указывает М. Ко, такой односторонний подход исключил бы из числа цивилизаций доколумбовой Америки огромную империю инков, у которых вместо письменности существовала ограниченная определенной сферой узелковая система кипу [288] .

Другим важным параметром является уровень урбанизации, достигнутый обществом, или, говоря другими словами, наличие городов (civic по-латыни — городской, гражданский) [289]. Что же, в таком случае, считать городом? Французская исследовательница К. Нидерберже предпочитает использовать понятие ранние цивилизации и считает, что ранние цивилизации, в т. ч. и в Мезоамерике, начинаются с появлением городов, которые становятся центрами региональной интеграции (столицами). Для таких городов-центров, по ее мнению, характерны следующие признаки:

— развитые политические и религиозные институты;

— четкая социальная дифференциация;

— планировка монументальных архитектурных комплексов;

— группы специализированных ремесленников (профессиональных мастеров);

— контроль над региональной и межрегиональной торговой сетью;

— интеллектуальные достижения, такие, как кодифицированная иконография, отражающая идеологию и значимые события, математика, астрономия и др.

По мнению К. Нидерберже, сложение городских центров и ранних цивилизаций (к числу которых относятся Сан-Лоренсо и Ла-Вента) происходит в Мезоамерике уже к 1200 г. до н. э. [290]. Мнение К. Нидерберже поддерживает и Р. Дил, указывая, что уже Сан-Лоренсо соответствует перечисленным шести условиям на столетия раньше, чем любой другой центр в доколумбовой Америке [291].

Более осторожно подходит к этому вопросу С. Эванс, автор опубликованной в 2004 г. монографии «Древняя Мексика и Центральная Америка. Археология и культурная история». Она определяет цивилизацию по следующим группам признаков:

— распределение продуктов земледелия (от непосредственных производителей к представителям элиты и профессиональным ремесленникам);

— трехуровневая (как минимум) система поселений (с городами на первом уровне);

— экономическая организация (доступ к ресурсам, разделение труда, торговля);

— политическая организация (легитимные правители, контролирующие все сферы внутренней и внешней жизни общества);

— социальная организация (стратификация общества, экономический статус);

— идеологические принципы (религиозная система, публичные церемонии), интеллектуальная традиция (системы фиксации информации, астрономия, математика, календарь), искусство (монументальная публичная архитектура, оригинальный художественный стиль) [292].

По мнению Эванс, ольмеки имели оригинальный художественный стиль и монументальную архитектуру, но их центры не были городами, а письменность и календарь существовали в начальной стадии. Ольмекская элита составляла влиятельную группу, но социальная структура в большей степени соответствовала ранжированному, нежели стратифицированному уровню расслоения общества. Исходя из этого Эванс определяет статус ольмекской цивилизации как «зарождающейся» [293] .

Статус ольмекской культуры напрямую связан с другой, не менее важной проблемой — проблемой характера и степени влияния ольмеков на соседние районы Мезоамерики.

Сторонники «материнской культуры», или, как их еще называют, представители «школы ольмекской материнской культуры» (Olmec Mother Culture School, OMCS), со времен М. Коваррубиаса и А. Касо усматривают в ольмекской культуре первую мезоамериштскую цивилизацию, распространившую свое влияние (политическое, экономическое, художественно-эстетическое) на обширные территории и сыгравшую решающую роль в эволюции на этих территориях социально структурированных земледельческих обществ (сложных вождеств). Предполагается, что именно ольмеки, заинтересованные в различных видах импортного сырья (обсидиане, жадеите, серпентине, охре, базальте, какао, соли, и др.), инициировали активные торгово-обменные контакты с ближними и дальними соседями, подкрепляя свои долгосрочные намерения распространением предметов роскоши, художественного стиля, религиозно-мифологической системы, а также установлением «династических» браков с представителями местной элиты [294].

Оппоненты, начиная с известного маяниста Э. Томпсона и его коллег, считают, что ольмекскую культуру нельзя рассматривать как «базовую» мезоамериканскую цивилизацию. По их мнению, с раннеформативного периода, параллельно с ольмекской культурой, а в ряде районов Мезоамерики и ранее, развивались оригинальные и вполне состоявшиеся самостоятельные раннеземледельческие общества (вождества), объединявшие значительное количество поселений и центров, имевшие свои ритуально-обрядовые комплексы, архитектурные и скульптурные традиции, контролировавшие источники стратегически важного сырья и транзитную торговлю. Согласно этой же точке зрения, археологически фиксируемые в Ольмане культурные изменения (экономические подъемы и спады, упадок и угасание крупных центров, депопуляция территории в позднеольмекское время) обусловлены влиянием именно внешнего фактора. Таким образом, ольмекская культура — не «материнская культура» и даже не «старшая сестра», а всего лишь «равная среди равных» [295].