Андрей Глебов - Англия в раннее средневековье

Зимой монахи поднимались в 2.30 ночи и ложились спать в 18.30, летом вставали в 1.30, а отходили ко сну в 20.15. При этом зимой полагалась одна трапеза в день, летом две. Большая часть «рабочего дня» была посвящена усиленным молитвам, но не менее двух часов (обычно утром) отводилось для физического труда [340] Select translations… Р. 279–280, 281–283. . Такой распорядок не каждый, конечно, мог выдержать, вследствие чего многими монастырями «Правила» значительно смягчались.

Чрезвычайно активно усилия реформаторов были поддержаны королем Эдгаром, который впоследствии заслужил даже почетное прозвище «отца монахов». Именно в его правление возрождение и реформа англосаксонских монастырей достигают наибольшего размаха: всего в его царствование было реформировано около 30 аббатств, в то время как за период с 975 по 1066 г. — только 18 [341] Darlington R. Ecclesiastical reform in the late Old English period // English historical review. Vol. 51. № 203. P. 387; John E. Op. cit. P. 154–180. .

Осуществление реформы именно во времена Эдгара вполне понятно: именно тогда сложились благоприятные условия для ее проведения в жизнь. Скандинавские вторжения прекратились, Область датского права была бесповоротно воссоединена с остальной частью королевства, в стране установился продолжительный мир. Окрепшая королевская власть полностью отстранила светских магнатов от управления монастырями, а церковь в целом значительно укрепила свой союз с государством.

Ко второй половине X столетия относится и окончательное инкорпорирование христианского духовенства в состав англосаксонского общества, начатое еще в VII в., и резкое возрастание его влияния на функционирование всех институтов последнего. Были приведены в полное соответствие церковная и светская иерархии, а духовным лицам присвоены все привилегии знати. Тенденция к этому обнаружилась уже в конце IX в. [342] Так, в «Правде Альфреда» нарушение поручительства архиепископа каралось штрафом, всего на два фунта меньшим аналогичного возмещения королю, а штраф за нарушение поручительства епископа приравнивался к такому же штрафу в пользу эрла. См.: Aelfred, 3 // Die Gesetze der Angelsachsen. Halle, 1903. Bd. 1. S. 48–89. Далее ссылки на англосаксонские королевские законы даются по этому изданию с указанием титула и (при необходимости) параграфа. , а к XI столетию закрепляется окончательно. Штраф за убийство главы англосаксонской Церкви — архиепископа — становится равным компенсации за жизнь члена королевской семьи — этелинга; епископа — возмещению за убийство королевского служащего-элдормена; англосаксонский священник по рангу приравнивался к представителю служилой знати — тэну [343] VIII Aethelred, 28; Northleoda laga, 2; 3; 5. . Параллельно в законодательстве оформляется достаточно эффективная система защиты домашнего мира и достоинства духовенства. В юридические сборники постоянно вводятся титулы, специально предписывающие всему населению королевства «защищать и почитать» слуг Божьих, уважать служителей алтаря. За любое преступление, совершенное против человека, посвященного в духовный сан, взыскивался особый штраф, в то время как сами клирики за свои правонарушения наказывались гораздо легче, чем миряне [344] VI Aethelred, 45; VIII Aethelred, 26; 33; Had-bot, 2–8. . Даже будучи привлеченным к ответственности, священнослужитель оказывался в привилегированном положении, поскольку судебная процедура была более благоприятна для клириков, чем для людей светских. Например, священник в любом случае имел право очистить себя от обвинения мессой, причастием или присягой [345] уже в законах кентского короля Уитреда (конец VII в.) дана формула присяги, которой очищали себя от обвинения англосаксонские клирики: «Истину говорю во Христе, не лгу». (Wihtraed, 18.) , в то время как мирянин зачастую такой возможности был лишен [346] VIII Aethelred, 19–22. .

За религиозные преступления взыскивались светские штрафы, что, очевидно, было вызвано достаточно сильными пережитками язычества, нежеланием людей нести бремя церковных повинностей. Ни один свод законов этого времени не обходится без предписаний всем «верным» способствовать возвышению христианства, любить и почитать единого Бога, отвергать идолопоклонство во всех его проявлениях [347] VI Aethelred, 1; I Cnut, 5. . Язычество ставилось в один ряд с такими криминальными деяниями, как колдовство, клятвопреступление и прелюбодейство; под угрозой светского наказания каждый христианин должен был в установленный срок окрестить своего ребенка; в королевские законы включались церковные постановления о необходимости соблюдения христианских праздников и постов [348] VI Aethelred, 9; Northhymbra preosta lagu, 54; VII Aethelred, 2, § 4; II Cnut, 45. .

Все это позволяет предположить, что и к концу англосаксонского периода языческие (верования, или их остатки) оставались реальностью, с которой, несмотря на рост авторитета Церкви после «монашеского Возрождения», ей приходилось считаться. И хотя единого мнения о степени живучести язычества в Англии конца X — начала XI столетий у специалистов нет [349] Если Д. Лэйнг и P. Ллойд, например, считают, что язычество в различных его формах сохранялось в Англии вплоть до нормандского завоевания и даже позже, то Дж. Фишер не придает его рецидивам серьезного значения. См.: Laing J., Lloyd R. Anglo-Saxon England. L., 1979. P. 99.160; Fisher D. J. V. Op. cit. P. 295–296. , можно полагать, что и в это время христианство отнюдь не полностью владело умами людей.

Однако ясно и то, что приведенные выше и им подобные установления приучали англосаксов воспринимать высокое положение духовенства как должное и делали для них более понятным и естественным важную роль Церкви и ее служителей в обществе. Несомненно, важнейшими источниками влиятельности духовенства являлось как обладание Церковью обширными земельными владениями, так и местом англосаксонского клира в структуре государственного управления. Более подробный разговор об этом впереди [350] См. гл. 5 и 6. ; пока же представляется необходимым заметить, что уже с VII столетия широко распространяется практика королевских земельных пожалований, а также дарений земли со стороны других светских лиц религиозным корпорациям, прежде всего монастырям, в результате чего Церковь превращается в одного из крупнейших землевладельцев в Англии. Одновременно не только высшие иерархи, но и духовенство в целом активно и непосредственно участвуют в государственном управлении. Клирики, аббаты и епископы являются авторитетными лицами при королевских дворах и в королевских советах; наряду со светской знатью они провозглашают и возводят на престол государей, составляют законы и заседают в судебных собраниях, исполняют дипломатические поручения, а нередко и военную службу. Немаловажно и то, что англосаксонский клир был членом единой вселенской католической Церкви и, несмотря на сложные отношения Кентербери с папской курией [351] Blair P. H. Op. cit. P. 181 ff.; Deansley M. The Anglo-Saxon church and Papacy // The English church in the middle ages. N. Y., 1965. P. 26–62; Stenton F. M. Op. cit. P. 461 ff. , неизменно использовал этот факт для укрепления собственного авторитета среди своей паствы.