Вадим Нестеров - Жизнь примечательных людей. Книга вторая

После семилетки Евгений отучился в школе юнг, затем поступил в Ленинградское высшее военное училище инженеров оружия, но морского офицера из него не получилось. Отчислился после четвертого курса, для прохождения срочной воинской службы был отправлен на север, в Заполярье, где служил матросом. После демобилизации уехал в тепло, на Донбасс, где работал в шахте.

Потом, в конце пятидесятых, поступил в Литературный институт имени Горького в Москве. По распределению в 1965 году приехал в Воронеж, где и прожил всю оставшуюся жизнь.

Как писатель, начинал с серьезной "производственной" прозы, но дебютный роман о шахтерах раскритиковали, отказались печатать и тем самым, возможно, подарили миру хорошего детского писателя.

Потому что уже вторая работа автора, детская повесть с длинным названием "Открытия, войны, странствия адмирал-генералиссимуса и его начальника штаба на воде, на земле и под землёй", наоборот, снискала множество похвал. И не только у критиков.

Один из повзрослевших читателей в своем отзыве назвал ее "главной приключенческой книгой моего детства — потрясающей Книгой, которая формирует мировоззрение" . И рассказал, что много лет собирался написать отзыв, но все руки не доходили, а потом узнал о смерти писателя и вот написал… Отзыв — не отзыв, эссе — не эссе… Скорее — признание в любви одной из главных книг детства.

Такое бывает — когда малоизвестная, незнаменитая книга ставится в твоей жизни очень важной. У меня такая тоже была.

И детских писателей таких тоже было много — не очень известных, провинциальных, так и не снискавших всенародной славы Крапивина или Драгунского. Раскиданных по всей стране и известных большей частью у себя на родине, где они в основном и издавались. Коржиков из Владивостока, Нестайко из Киева, Тухтабаев из Ташкента, Воробьев из Перми, Михасенко из Братска…

Объединяло их только одно — талант. Они умели говорить с детьми так, что дети их слушали.

Титаренко — из этой же когорты. Он так и не стал знаменитым, и родство с сильными мира сего ему не помогло, а, скорее, помешало. Его не пиарили, его — прятали.

Но писателем он был не поддельным. Он писал для самой сложной, колючей и недоверчивой аудитории — для подростков. С этими ежиками почти невозможно говорить, но он говорил — не подлизываясь, не сюсюкая, не обманывая и не поучая.

Он написал не так много книг — по уже известной вам причине закончил с писательством еще в середине 80-х. Все его литературное наследство — несколько сборников рассказов, да полдесятка повестей: " Изобрети нежность", " Критическая температура", На маленьком кусочке Вселенной", "Четверо с базарной площади"…

Но то, что написано…

Как бы это сказать…

Есть очень четкий критерий таланта. Талантливый текст живет долго и умирает медленно.

Я не про популярность.

Я про восприятие.

Если ты читаешь про людей давно ушедших времен и у тебя щемит сердце — это хорошая книга.

Я не буду нахваливать эти книги сам. Я просто процитирую отзывы наших современников, которым случайно попались в руки книги Титаренко, написанные почти полвека назад:

______________

Повесть очень небольшая, но вот какая-то эмоциональна насыщенная. Не знаю, печатали ли её раньше в "Юности", но это точно тот формат. Такие вещи не читаешь — пропускаешь через себя. Они имеют свой запах, цвет, настроение. И, хотя зачастую похожи друг на друга, они — особенные. Грустные, горьковатые, какие-то осенние (хотя время года может быть различным). Я очень люблю такие школьные повести. И очень рада, что познакомилась ещё с одной, незнакомой мне.

Грустная взрослая, детско-недетская повесть вышла у автора. Но этим она не только прельщает, а и ценна — как важно, чтобы с детства в личности развивались чувство долга, "изобретение нежности", совестливость и верность. Как значимо, чтобы личность по кирпичикам складывалась с малых лет, пусть не все еще понимая, но пользуясь тем даром, что ребенок чувствует больше, чем способны многие взрослые…

Я не знаю, как передать то, что почувствовала во время чтения. Какой-то эмоциональный подъём, тихую грусть, лёгкую ностальгию. Да, наверное, так.

Почему-то старшеклассница Милка мне очень близка, хотя жила я в полноценной семье и меня не предавал друг.

Просто я словно вернулась в 90-ые, снова прочувствовала атмосферу советской школы, душевных метаний, радужных надежд и ожидания.

Это было так волнующе.

Я выросла. Милка тоже. Кем ты стала, Милка? Что принесло тебе будущее?

Надеюсь, следующая твоя любовь была счастливой. Как и жизнь.

Как же ценны моменты, когда совершенно случайно наталкиваешься на книгу, о которой не знал и никогда не думал читать, а она оказывается удивительной!

Финал повести неожиданный. Буквально последние пять-шесть страничек переворачивают душу наизнанку, температура становится критической. И закрывая книгу, уже знаешь, что непременно прочтешь и другие произведения автора: настолько он сумел затронуть сердце!

Необычайно эмоциональная книга, мучительно-откровенная, пронзительная. Несмотря на наличие требующей разгадки интриги (даже двух — кража и чужие письма), не ждите классического детективного расследования — нет, здесь только внезапное понимание других людей, ощущение резонанса с чужой жизнью, раздумья о чувствах… Очень напряженное повествование, всем сердцем переживаешь метания главной героини, которая ни догадок, ни сомнений своих толком не формулирует, просто ощущает какую-то неправильность, которая гонит её и гонит куда-то. Совершенно особая атмосфера юности, неопределённости, поиска себя. На мой взгляд, одна из лучших книг о первой любви.

______________

Счастливые люди — хорошие писатели. Еще Пушкин хвастался: "Нет, весь я не умру…".

Когда я выложил в блоге первые советские иллюстрации к "Мэри Поппинс", найденные в старых номерах журнала "Пионер", один из читателей (ну ладно, сдаюсь, это была дочь) мрачно спросил меня: "А про книжку-то где почитать?".

Пришлось писать про книжку.

Ниже — пять интересных фактов про Хелен Линдон Гофф, известной всему миру под псевдонимом Памела Линдон Трэверс, и ее самой знаменитой (а по сути — единственной) книге про няню по имени Мэри Поппинс.

Факт первый: Как и многие девочки, родившиеся в многодетной семье спившегося алкоголика и матери, смертельно уставшей тянуть этот воз, потому однажды попытавшейся покончить жизнь самоубийством, девочка по имени Хелен очень хотела стать актрисой — чтобы жить в красивом мире, а не в этом. Как почти все такие девочки, она ушла из дома при первой же возможности — в 17 лет. Как и многие такие девочки, она придумала себе имя покрасивее убогого Хелен — и назвалась Памела Линдон Трэверс. Как и большинство таких девочек, актрисой она не стала.