Олег Соколов - Аустерлиц Наполеон, Россия и Европа. 1799-1805 гг

Несмотря на столь благожелательное вступление и любезный тон, суть речи царя была далека от желания заключить мир, а уж тем более союз. Да и письмо Александр передал почему-то держа конверт адресом вниз. Когда Савари взглянул на обратную сторону конверта, он с удивлением увидел, что вместо «Императору Наполеону» на конверте было написано «Главе французского правительства». «Я не придаю значения этим пустякам, — все так же мило улыбаясь произнес Александр, обращаясь к изумленному адъютанту. — Но это всего лишь правило этикета...».

Нужно сказать, что адъютант был из тех, кто не лез за словом в карман, и он, не смутясь, ответил: «Ваше Величество, вы, без сомнения, правы — это всего лишь правило этикета. Император не подумает об этом иначе. Будучи главнокомандующим Итальянской армией, он командовал многими королями. Он счастлив тем, что его поддерживает французский народ, и этим он больше всего дорожит. Тем не менее я передам ему последние слова Вашего Величества» 16.

В то время как Савари беседовал с Александром, союзная армия шла вперед на всем фронте. Однако в этот день для того, чтобы скрыть как можно дольше начало наступления, авангард Багратиона оставался на своем месте. Главные силы союзников прошли около 18 км и остановились непосредственно позади передовых частей. На следующий день, 28 ноября, авангард и за ним вся армия двинулись по направлению к Брюнну.

Наступление союзной армии накануне Аустерлица

Как уже отмечалось, французские передовые части стояли в местечке Вигдау. Тремя днями раньше на рассвете русская кавалерия и казаки произвели внезапное нападение на французских гусар. Но те закрепились в городке и дрались до тех пор, пока к ним на помощь Мюрат не привел дивизию Вальтера. Командующий французской конницей после этого случая решил усилить свой авангард. В помощь гусарам Трейяра он оставил 6-й драгунский полк. Впрочем, несмотря на это, авангард, стоявший более чем в 30 км от Брюнна, был малочисленным. Гусарская бригада Трейяра была бригадой только по названию. По состоянию на 22 ноября в ней было всего 306 человек, что меньше даже нормальной численности кавалерийского полка. А в 6-м драгунском на этот же день было всего лишь 219 человек.

Утром 28 ноября трубачи бригады Трейяра надрывно сыграли тревогу. Прямо по дороге на французские аванпосты шли массы русских войск. Центральную колонну, состоявшую из 12 батальонов пехоты, вел молодой адъютант царя князь Долгорукий. Южнее дороги быстро продвигались массы русской кавалерии: две колонны, в которые входило 56 эскадронов. Всего — около 12 тыс. всадников и пехотинцев (!) под общим командованием князя Багратиона.

Нетрудно себе представить реакцию генерала Трейяра. Его солдаты вскочили, кто как мог, на коней и бросились вон из Вишау. Большей части французского отряда удалось прорваться, однако один эскадрон драгун, застигнутый врасплох в пешем строю, был вынужден сдаться. В плен попали 3 офицера и 60 солдат.

Чтобы прикрыть отступление гусар Трейяра, по тревоге была поднята конно-егерская бригада Мильо и драгунская дивизия Вальтера. Впрочем, и эти отряды были слишком малы по сравнению с авангардом союзников. Отдельные кавалерийские стычки, где русские и австрийцы обладали явным преимуществом, продолжались весь день. Особенно досталось бригаде Мильо, которую атаковали со всех сторон во время прохода по мосту через овраг в деревне Лульч. Несмотря на довольно оптимистичный рапорт Мильо, потери бригады были значительными для кавалерийского боя. Конные егеря оставили убитыми, ранеными и пленными четверых офицеров и 71 рядового*, что составляло почти 20% численности бригады. Потери дивизии Вальтера неизвестны, но ясно, что и драгуны не отступили без урона.

К вечеру союзники подошли к деревне Раусниц и выбили оттуда французские посты, успешно завершив свое наступательное движение. Багратион в своем отчете рапортовал: «Везде настигаемый неприятель превращался в бегство и был истреблен при сем преследовании. Взято в плен много офицеров и несколько сот рядовых, с нашей стороны убит один гусар и ранены офицер и два гусара» 17.

Еще днем царь соблаговолил лично посетить место «битвы» у Вишау: «Император... когда пальба стихла, шагом и безмолвно объезжал... поле сражения, всматривался посредством лорнета в лежавшие тела, — почтительно рассказывает Михаил овский-Данилевский. — Опечаленный зрелищем пораженных смертью и ранами, император весь день не вкушал пищи и к вечеру почувствовал себя нездоровым» 18.

Как это ни удивительно, небольшая стычка при Вишау произвела на командный состав союзников потрясающее впечатление. В штабе царило ликование, генералы поздравляли Александра I с блестящим успехом, восхищались его личной храбростью. Что же касается «золотой молодежи» императора, то ее бурная радость не знала пределов. Казалось, что сбываются самые радужные надежды, а старые скептики полностью посрамлены. Отныне для молодых адъютантов царя вопрос стоял уже не о том, как разбить «Буонапарте», это само собой разумелось, а о том, как не дать ему убежать. «Французов теперь нужно не бить, а ловить» — таково было общее мнение юных стратегов.

* Численность бригады Мильо по состоянию на 22 ноября была 423 человека.

Словно подтверждая самые оптимистичные расчеты командования, в ночь на 29 ноября на аванпосты союзников снова прибыл генерал Савари с настоятельным предложением от Наполеона лично встретиться с русским царем.

Все эти события окончательно убедили тщеславного и совершенно неопытного в войне Александра в мудрости «светила» австрийской военной науки генерала Вейротера. Тот же, очевидно, еще больше проникаясь сознанием своей важности, отныне не мог удовлетвориться банальным движением вперед на позиции французов.

Нужно сказать, что если бы союзники после боя при Вишау не стали бы заниматься стратегическими экспериментами, а просто бесхитростно устремились вперед, ситуация для Наполеона могла осложниться. Конечно, это не было бы так же опасно для французов, как соединение 135-тысячной союзной армии под Ольмюцем, но тем не менее русские и австрийцы имели шанс получить выгоды за счет других обстоятельств. К утру 29 ноября расстояние между передовыми позициями русских и французских войск составляло всего лишь несколько километров. К Наполеону еще не подошли подкрепления, которые он призвал на помощь накануне вечером. Таким образом, он мог противопоставить 86-тысячной армии союзников только 50 тыс. человек.

Хоть бой при Вишау и был ничтожным с точки зрения реальных потерь, но с точки зрения морального фактора им нельзя было пренебрегать. Ведь сам император французов писал, что «на войне три четверти всего — это моральные силы», а верить во что-то, сильно верить — это уже наполовину достичь результата. Пусть стычка под Вишау ничего не значила количественно, пусть действительные результаты были малы, но русские солдаты и офицеры почувствовали подъем. Его можно было использовать — тотчас же ринуться в атаку, и с учетом мастерства противника как можно меньше заниматься хитроумными маневрами, а по-русски — «ломить стеной». Быть может, Наполеон и в этом случае нашел бы способ победить союзников. Но скорее всего, он вынужден был бы отойти, что не могло бы не стать причиной серьезного ослабления моральных сил его войск.