Олег Соколов - Аустерлиц Наполеон, Россия и Европа. 1799-1805 гг

В критической ситуации отличился и дежурный генерал граф Волконский. Он схватил знамя Фанагорийского полка и бросился в самое пекло боя, увлекая за собой солдат. Тысячи голосов подхватили раскатистое «Ура!», и вся линия русских батальонов ринулась навстречу французским пулям. Вместе с русскими бросились вперед и австрийцы.

* Это было не по их вине; наших солдат учили всему, за исключением того, что нужно было знать. Они не умели стрелять; им великодушно отпускали по три пули в год для стрельбы в цель, а для этого и трехсот не было бы много. Некоторые полковые командиры проводили учения, используя пули из глины, но последние портили ружейные стволы Вообще, если наши солдаты дурно стреляли, зато безукоризненно делали ружейные приемы. (Прим. авт.).

Линии синих мундиров снова извергли пламя и грохот ружейного залпа, и французские солдаты, взяв штыки на руку, с мрачной решимостью двинулись навстречу волне русского натиска. Через минуту все потонуло в лязге штыков, ожесточенных криках, треске прикладов. Русские и французы не уступали друг другу ни в храбрости, ни в упорстве. Громоздя груды окровавленных тел, они почти 20 минут сражались с диким остервенением, практически не сходя с места. Австрийцы также соперничали в доблести со своими союзниками: Зальцбургский полк и батальон Ауэрсперга вели себя как герои, отмечал генерал Штуттерхайм.

«Что касается наших войск, — вспоминал генерал Тьебо, — невозможно найти таких похвал, которые были бы достойны их поведения. Они были несравненны в своем пыле, энергии и энтузиазме... Но как можно рассказать о храбрости наших солдат, не отметив доблести, с которой сражались русские? В этом отчаянном столкновении целые русские батальоны погибали на месте, и солдаты устилали своими телами землю так, что их трупы лежали, отмечая места, где стояли батальоны... До того момента, пока не наступили последние часы битвы, мы не брали пленных, кроме тех, кто сдавались сами... Впрочем, повсюду, кроме тех моментов, когда подобная беспощадность была вынужденной, наши солдаты с готовностью проявляли великодушие по отношению к русским, храбростью которых они восхищались» 25.

Пока войска Сент-Илера отчаянно оборонялись, дивизия Вандамма перешла в решительное наступление. Ее стремительный удар опрокинул те русские батальоны, которые сражались к северо-востоку от Працена. «Унтер-офицер Никитин, который меня поддерживал под правую руку, был убит, — вспоминал генерал Берг, — и как он упал, он и меня потащил с собою на землю. Замучен до крайности, не мог я скоро подняться, и солдаты думали, что я убит, и вдруг меня все оставили, и поднявшись, увидел я, что четыре неприятельских солдата меня окружили... и потащили к французскому маршалу Сульту* » 26.

Наступление Вандамма, приближение бригады Левассера окончательно решили дело. Русская линия заколебалась и бросилась бежать. «Напрасно Кутузов со своей свитой, император Александр и его адъютанты делали все, что могли, чтобы исправить столь ужасное поражение, которое, в сущности, было непоправимо, и восстановить порядок в войсках; им не удалось этого достичь. Император кричал солдатам: «Я с вами, я подвергаюсь той же опасности, стой!» — все было бесполезно: неожиданность и панический страх, бывший ее результатом, заставили всех потерять головы» 27.

Впрочем, Александр недолго пытался остановить бегущих солдат. Огромная толпа охваченных паникой русских и австрийцев хлынула вниз по склону. Штаб был увлечен этим потоком, и скоро вся свита Александра разбежалась в разные стороны. Даже верноподданнический Михаил овский-Данилевский вынужден был отметить: «Вообще, когда совершалось поражение четвертой колонны, смятение было так велико, что находившиеся при государе лица потеряли его из вида, сбились с дороги и присоединились к нему уже ночью, а иные через день, даже через два» 28.

* Свидетельство Берга очень интересно. Оно опровергает едкие выпады по отношению к маршалу Сульту со стороны его подчиненного генерала Тьебо. «Маршал Сульт не исполнил во время битвы при Аустерлице никаких функций, соответствующих его званию, не разделил ни одну опасность с солдатами 4-го корпуса... Он появился перед дивизией Вандамма только в два часа пополудни, когда все основные бои уже закончились» (Thiebault D.P.C.H. Op. cit. t. 3, p. 507 — 508). Как видно, в момент решающего столкновения на Праценском плато, маршал Сульт находился в рядах дивизии Вандамма.

Отныне исход битвы был предрешен. Войска 4-й колонны в беспорядке покатились в сторону Аустерлица. Генерал Милорадович, быть может, совершал ошибки в командовании войсками, зато прекрасно умел составлять рапорты. Вот как он мотивировал и описал бегство союзных войск: «Австрийцы, кои было заняли позицию сзади, оставили оную и отступили назад. Столь гибельное положение, а сверх того, усталость людей, недостаток патронов, трудное местоположение и со всех сторон сильный неприятельский огонь привел до сего упорно сражавшихся солдат в беспорядок при отступлении оных. Я... собрал всех людей, кои проворно собрались, несмотря на пушечные выстрелы... повел я колонну в местечко Аустерлиц, дабы, взяв там патроны, примкнуть к действующему против неприятеля какому-либо полку» 29.

Разумеется, ни к какому полку толпы беглецов у Аустерлица не примкнули. В 11.30 для солдат 4-й колонны битва закончилась...

В то время когда бой уже вовсю кипел на южном крыле и когда начиналась атака Сульта на Праценское плато, на северной стороне поля сражения пушки еще молчали. Между 7 и 8 часами утра части, подчиненные маршалу Ланну, и кавалерия Мюрата стали выдвигаться и строить боевой порядок на уровне холма Сантон. Непосредственно левым крылом к Сантону встала в две линии дивизия Сюше. Позади Сюше продолжала располагаться дивизия Кафарелли. Рядом с пехотой Мюрат развернул всю свою кавалерию*. Интересно, что дивизия Келлермана, построенная в две колонны, расположилась впереди дивизии Сюше. «Дивизия легкой кавалерии, облаченная в парадную форму, с принцем Мюра-том во главе проскакала мимо нас и развернулась впереди наших полков около 8 часов утра», — вспоминал д'Эральд, офицер из дивизии Сюше 30.

С другой стороны поля боя разворачивались войска князя Багратиона. Поскольку князь имел приказ не атаковать до успеха союзников на южном крыле, его войска, развернувшись в боевой порядок, не спешили начинать бой. Пехота под командованием генерал-адъютанта князя Долгорукого развернулась в две линии к северу от Брюннского шоссе. Кавалерия под командованием Уварова — к югу от шоссе. 6-й егерский полк занял деревни Голубиц и Круг.

С обеих сторон батальоны и эскадроны двигались в образцовом порядке. «Мы развернули каждый батальон в линию, держа ружья «под курок». Батальоны встали поэшелонно на дистанцию двести шагов в две линии так, чтобы батальоны первой линии не закрывали тех, которые стояли во второй» 31, — рассказывал д'Эральд, а офицер артиллерии написал: «Наши 150 орудий двинулись вперед и, пройдя через интервалы батальонов трех первых линий, развернулись в боевой порядок в 50—100 шагах от пехоты. Так как я командовал конной артиллерией, я поставил свои пушки немного впереди остальных батарей... Все наши движения были выполнены в таком же порядке и с такой же точностью, как если бы мы были на Марсовом поле. Мы стояли недалеко от неприятеля, однако огонь еще не был открыт...» 32Одновременно с развертыванием дивизии Сюше она подалась «облическим»** шагом влево, а дивизия Кафарелли, стоявшая позади нее — вправо. Таким образом, обе дивизии оказались на одном уровне.