Олег Соколов - Аустерлиц Наполеон, Россия и Европа. 1799-1805 гг

* Речь идет лишь о строевой единице, а не организационной. Именно поэтому в России XVIII в. употребляли специальный термин «плутонг» (искаженное франц. peloton), чтобы не путать со взводом организационным.

** «Ломать фронт батальона» (Rompre le bataillon) означало превратить линию батальона в набор так или иначе стоящих взводов или дивизионов, в частности описанное выше построение колонны повзводно могло быть охарактеризовано как «сломать фронт батальона по взводам направо.»

Рис 2. Взвод, построенный по регламенту 1791 г. Солдаты стоят тесно в строю. Каждый слегка касается локтями своих соседей. Расстояние между шеренгами (измерялось от ранца впередистоящего до груди сзадистоящего) — 1 фут (32,4 см)

Рис. 3. Построение батальона в колонну повзводно

Рис. 4. Строевая стойка солдата по регламенту 1791 г. (Рисунок из издания' 1809 г.)

Чтобы в строю солдат занимал минимальное пространство по фронту, чтобы он выполнял все ружейные приемы, не мешая другим, требовалась собранность всех движений. Напомним, что в одной шеренге по фронту стояло 200—250 человек! Малейший толчок сразу передавался, как волна, и мог нарушить равнение и сомкнутость.

Исходя из этих же принципов был выработан и основной строевой шаг, так называемый «обычный шаг» (pas ordinaire)*. По современным понятиям, он может показаться просто черепашьим — 76 шагов в минуту, то есть примерно та скорость, с которой идет неторопливо прогуливающийся человек. Столь медленный шаг также легко объясняется уже названными императивами. Ведь линия развернутого батальона, занимавшая по фронту 100—120 метров, должна была перемещаться не только по плацу, но и по реальному полю боя со всеми его рытвинами, камнями, кустами, обломками лафетов и изуродованными телами, не нарушая или почти не нарушая равнения! Понятно, что даже очень хорошо обученные войска, если бы они вздумали двинуться вперед со скоростью парадного шага современных армий (100 шагов в минуту во французской и 120 шагов в русской), не сумели бы сохранить равнение, превратились из стройной линии в бесформенную толпу. Движения солдата во время шага также исходили из необходимости сохранять равнение и сомкнутость в огромной линии. Правая свободная от ружья рука не давала отмашки, а держалась плотно прижатой к телу.

Кроме «обычного шага» применялся и ускоренный шаг, который, впрочем, также был не особенно стремительным — сто шагов в минуту. Этот тип шага применялся при движениях в колоннах, где вследствие узости фронта гораздо легче было сохранить равнение. Наконец, «в атаке и при всех прочих обстоятельствах, которые могут потребовать особой быстроты движений», использовался особо ускоренный шаг или, как его называли, «шаг атаки» (pas de charge) — 120 шагов в минуту, однако, отмечал регламент, «подразделение, идущее таким шагом, не сможет долго держать равнение и конечно же скоро придет в беспорядок, поэтому шаг этой скорости рассматривается как выходящий за рамки нормального обучения» 10.

* В русском уставе он называется «тихий шаг» и точно соответствует, как по скорости и технике, так и по его применению «обычному шагу» французской армии.

Наконец, добавим, что устав предусматривал и самый обычный человеческий шаг, который назывался «походным шагом» (pas de route). Как можно догадаться из его наименования, этот шаг использовался на марше. Скорость походного шага не была зафиксирована с такой же точностью, как для остальных (так как солдаты на марше шли не в ногу) и могла варьировать, начиная от 85—90 шагов в минуту. Солдаты, двигаясь по-походному, шли, как кому удобно, оружие также неслось произвольным образом, разрешалось разговаривать и петь.

Рекрута, который постиг правила маршировки, обучали заряжать, стрелять и выполнять прочие ружейные приемы: брать ружье «под курок», «держать вольно» и т.д. Наконец, солдат обучался примыкать штык и «брать на руку», то есть выставлять ружье со штыком прямо перед собой. Вероятно, современный читатель будет удивлен, но последним приемом исчерпывалась вся индивидуальная боевая подготовка рядового. Никаких уроков штыкового боя, а тем более каких-либо других видов единоборств с оружием или без оружия не давалось. Отметим, что во всех других армиях Европы: австрийской, русской, прусской, испанской дело обстояло точно так же.

Начало обучению рукопашному бою, гимнастическим приемам, физической подготовке солдата вообще будет положено в европейских армиях лишь во второй четверти XIX века, и Наполеоновская эпоха в этом смысле еще целиком принадлежит XVIII веку.

Для того чтобы понять, почему это было так, необходимо уяснить, что главным оружием пехоты, а также и кавалерии (см. ниже) являлись не ружья, штыки и сабли, а строй. В отсутствие мощного стрелкового оружия победу одерживал в конченом итоге тот, кто подходил к неприятелю максимально сплоченным. Каков бы ни был строй: будь то линия, ведущая залповый огонь, или колонна, идущая скорым шагом в штыки, — успех действий его определялся решительностью и слаженностью, а главное ощущением единства и чувством локтя товарища. Нечего и говорить, что кавалерийскую атаку мог уверенно встретить только плотно сомкнутый пехотный строй, ощетинившийся сталью штыков. Именно поэтому, несмотря на выделение стрелковых цепей, игравших отныне большую роль в ходе боя, базой и становым хребтом боевого порядка были сомкнутые построения.

Насколько была важна эта база, хорошо иллюстрирует эпизод из знаменитой битвы на Березине 28 ноября 1812 года. Вследствие сильно пересеченной местности генерал Сабанеев повел в атаку рассыпным строем две пехотные дивизии. Маршал Ней использовал ошибку русского генерала и, несмотря на то, что дело происходило в лесу, бросил в неожиданную контратаку кирасирские эскадроны. Результатом было то, что несколько сотен кавалеристов опрокинули две дивизии, захватили две тысячи пленных, а остатки войск Сабанеева кирасиры преследовали почти 4 км!

Подобный эпизод является лучшим доказательством того, насколько важно было, несмотря на потери от артиллерийского огня и огня от стрелковых цепей, сохранять главные силы в сомкнутых строях. Разумеется, потери от стрелкового оружия в колоннах и линиях были выше, чем в рассыпном строю, но в отсутствие опоры на сомкнутый строй поражение и разгром были гарантированы. Поэтому вся психология боя Наполеоновской эпохи строилась прежде всего на том, чтобы выработать у солдата привычку спокойно стоять во весь рост в сомкнутом строю. Офицеры стремились даже к тому, чтобы солдаты не наклонялись под ядрами и пулями. Это делалось не из пустого тщеславия, а потому что логика была очень простой: сначала солдат наклонится, потом он увернется, а потом убежит... Поэтому после каждого попадания ядра, вырывавшего из строя убитых и раненых, раздавалась команда: «Сомкнуть ряды!» Каждый должен был чувствовать локоть товарища, оставаться на глазах у офицера.